В 1982 году в театральной жизни страны произошло незаурядное событие: искушённую публику сильно взбудоражила премьера на малой сцене Ленинградского театра имени Ленинского комсомола по острой пьесе Людмилы Разумовской «Дорогая Елена Сергеевна» в постановке Семёна Спивака. О никому до этого не известном авторе заговорили по всей стране, в «Литературной газете» на все лады расхвалил Виктор Розов.

 Вслед за Питером пьесу «Дорогая Елена Сергеевна» взялись срочно ставить ещё восемь театров. За короткое время она прошла 98 раз, собрав почти 50 тысяч зрителей. Казалось, вот он, успех.

Однако весной 1983 года в ЦК КПСС из Комитета госбезопасности поступила записка, в которой пьеса «Дорогая Елена Сергеевна» была оценена как идейно вредная. Лубянка рекомендовала все спектакли по этой вещи незамедлительно из репертуара всех театров снять.

Вообще-то таких записок ЦК в брежневское время получал десятки, если не сотни. К примеру, в 1982 году председатель КГБ Юрий Андропов сообщал в ЦК об идейных изъянах в новой книге академика Д.С. Лихачёва. Главлит регулярно доносил о проколах в редакционной политике журнала «Наш современник». Постоянно теми или иными публикациями были недовольны и руководители двух отделов ЦК: культуры и пропаганды. Но большинство поступавших записок разбиралось, как правило, на уровне секретаря ЦК партии по пропаганде Михаила Зимянина, и всё ограничивалось отдельными поручениями заведующему отделом культуры ЦК Василию Шауро или функционерам из отдела пропаганды ЦК. В случае же с пьесой Разумовской вопрос был вынесен сразу на секретариат ЦК КПСС. А такое последний раз в истории партаппарата имело место в начале 70-х годов, когда рассматривалось дело Солженицына.

Секретариат ЦК состоялся 26 апреля 1983 года. Вообще-то его должен был вести второй человек в партии Константин Черненко. Но тот то ли приболел, то ли находился в отпуске, поэтому председательствовал на заседании с ведома нового генсека Юрия Андропова Михаил Горбачёв.

Здесь надо напомнить, что Горбачёв, став осенью 1978 года секретарём ЦК, отвечал в основном за сельское хозяйство. Но после прихода Андропова к власти он считал нужным продемонстрировать коллегам, что способен заниматься также идеологией, кадрами и другими вопросами.

Быстро обсудив все вопросы, заранее включённые в повестку заседания секретариата, Горбачёв специально оставил всех заведующих отделами ЦК и ведавших культурой руководителей, чтобы отдельно рассмотреть ситуацию с пьесой Разумовской. Для начала он потребовал отчёт от Министерства культуры СССР. По логике справку должен был дать министр Демичев. Но закавыка была в том, что министр являлся кандидатом в члены Политбюро ЦК, а значит, отчёт он мог держать только перед Политбюро, но никак не перед секретарями ЦК. Поэтому за него отдувался его первый заместитель Юрий Барабаш.

«Постановка пьесы Л. Разумовской «Дорогая Елена Сергеевна», – признал он, – серьёзное упущение Министерства культуры СССР, его органов в республиках и на местах. Министерство культуры РСФСР согласилось с просьбой Ленинградского управления культуры финансировать договор театра имени Ленинского комсомола с драматургом Разумовской на создание этой пьесы. Дав согласие на написание пьесы, министерство не проконтролировало результаты этой работы и в нарушение установленного законодательством порядке произвело денежные расчёты с автором. Таким образом была допущена грубая ошибка в работе над репертуаром. Учитывая это, Министерство культуры Союза ССР обратило внимание министра культуры РСФСР Мелентьева на недостаточный контроль за идейным и художественным уровнем репертуара, на отсутствие должного порядка в подготовке и выпуске спектаклей. Мы приняли к сведению, что Министерство культуры РСФСР дало поручение местным органам рассмотреть вопрос о возможности показа в дальнейшем спектаклей по пьесе Разумовской. Ведётся работа по наведению порядка в договорной практике заказа пьес авторам для постановки. Что касается пьесы Разумовской, то она сейчас перерабатывается, так как в том виде, как она есть, её ставить на сценах нельзя» (РГАНИ, ф. 4, оп. 44, д. 31, л. 159).

Оправдания Барабаша сильно задели секретаря ЦК Бориса Пономарёва, отвечавшего в ЦК за международные дела. «Что можно было перерабатывать в этой убогой пьесе, – негодовал он, – и надо ли её вообще перерабатывать» (РГАНИ, ф. 4, оп. 44, д. 31, л. 160).

Пономарёва поддержал Горбачёв. «Мне просто непонятно, – заявил он, – в чём может заключаться переработка такой пьесы?»

Барабаш ответил: «В переносе акцентов на критику потребительской, эгоистической психологии молодых людей».

Затем у секретарей ЦК возник вопрос: кто такая эта Разумовская?

«Этой женщине 35 лет, (Л.Н. Разумовская родиласть в 1946 г. – «ЛГ») – пояснил Барабаш, – она работает преподавателем в профессионально-техническом училище, беспартийная. Написала до этого четыре пьесы, которые нигде не шли, а затем вышла на Ленинградский театр имени Ленинского комсомола с новой, с её точки зрения, острокритической пьесой» (РГАНИ, ф. 4, оп. 44, д. 31, л. 160).

Дальше началось выяснение подробностей. В частности, Николая Рыжкова, отвечавшего в ЦК за экономику, заинтересовало, были ли какие-либо публикации по пьесе Разумовской в прессе. Выяснилось: были. В «Литгазете» за пьесу вступился Виктор Розов. Положительную рецензию дала газета «Советская культура». С критикой же выступила лишь иркутская молодёжная газета.

Как оказалось, имя защитника Разумовской Розова у большинства секретарей ЦК давно вызывало только изжогу. «Когда Виктор Розов выступает в защиту какого-либо произведения, – возмущался Михаил Соломенцев, – это всегда должно настораживать» (РГАНИ, ф. 4, оп. 44, д. 31, л. 163).

После этого накал обсуждения пьесы Разумовской резко возрос. Потоптаться на драматургине, а заодно и на чиновниках Главреперткома и Министерства культуры, захотели завотделом пропаганды ЦК Борис Стукалин, заведующий отделом международной информации ЦК Леонид Замятин, заведующий отделом культуры ЦК Василий Шауро, секретарь ЦК Михаил Зимянин и заместитель председателя КГБ Филипп Бобков. Но всех превзошёл председатель правительства России Соломенцев.

«Мне кажется, – заявил Соломенцев, – нельзя этот вопрос рассматривать узко, как вопрос об одной пьесе. Эта пьеса не просчёт, в ней просматривается порочная политическая позиция автора. Пьесу Разумовской дорабатывать не следует, это антисоветская пьеса. А рассматривая этот вопрос под более широким утлом зрения, мы должны подчеркнуть, что здесь налицо недопустимая безответственность работников Министерства культуры РСФСР, причём этот случай не единственный. Мы уже не раз сталкивались с протаскиванием на сцену и в кинематограф идейно вредных произведений, которые рассчитаны на незрелую публику, на молодёжь. Надо более жёстко спрашивать с тех, кто пропускает такие произведения к широкому зрителю и слушателю. В них утрируются, искажаются факты нашей жизни. Кому, например, нужно такое произведение, как идущая во МХАТе пьеса Вампилова «Утиная охота». Она очерняет весь наш строй» (РГАНИ, ф. 4, оп. 44, д. 31, лл. 163–164).

Итоги обсуждения подвёл Горбачёв:

«Не возводя этот случай в абсолют, надо прямо сказать, что мы обязаны давать бой такого рода явлениям и ничего не спускать на тормозах. Ведь послушайте, что заявляет один из персонажей этой пьесы в своём разговоре с отцом: «Какие, говорю, бать, сейчас идеалы, что ты народ смешишь, какие, ну хоть один, говорю, назови? Трясётся весь. Сволочь, говорит, народ стал. Буржуй и быдло. Без закона живут. Успокойся, говорю, время нынче такое...» Разве можно пройти мимо таких слов? Уже одно это, с позволения сказать, изречение должно было бы насторожить любого советского человека. И уж тем более работника культуры или цензора.

Мы должны констатировать, что допущены бесконтрольность и отсутствие политической бдительности. Причём даже тогда, когда стало известно, что эта пьеса ущербная, то и тогда Министерство культуры не проявило необходимой оперативности и твёрдости.

Причём хочу подчеркнуть, что это не исключает, а, наоборот, требует кропотливой работы с драматургами, с авторами литературных произведений, требует настойчивой борьбы за них самих, за их души, за их взгляды.

Отдел культуры предлагает нам проект постановления, в котором говорится, что можно согласиться с принятыми Министерством культуры СССР мерами в связи с постановкой в некоторых театрах пьесы Л. Разумовской «Дорогая Елена Сергеевна». Но о каких мерах здесь идёт речь? По-моему, Министерство культуры никаких мер и не приняло. Поэтому будет, видимо, правильно, если мы примем решение отметить бесконтрольность, допущенную министерствами культуры СССР и РСФСР и обратим внимание этих министерств на недопустимость подобных явлений впредь. Во-вторых, следует поручить министерствам культуры рассмотреть этот вопрос на коллегиях под углом зрения совершенствования всей своей работы в будущем. Пусть товарищи Зимянин и Шауро отредактируют проект с учётом состоявшегося сегодня обмена мнениями с тем, чтобы в нём особо была выделена ответственность наших органов культуры перед партией и народом за выпуск произведений, рассчитанных на широкого зрителя» (РГАНИ, ф. 4, оп. 44, д. 31, лл. 164–165).

Теперь попробуем разобраться в том, всё-таки почему весной 1983 года в ЦК такое чрезмерное внимание было уделено пьесе Разумовской. Действительно ли эта вещь угрожала советскому строю или советским ценностям?

На мой взгляд, никакой антисоветчины в пьесе «Дорогая Елена Сергеевна» не было, да и на вражескую мельницу воды она не лила. Ополчилось же политическое руководство страны на неё по другим причинам.

Во-первых, все секретари ЦК после прихода к власти Андропова, чтобы удержаться на своих местах, пытались следовать в фарватере новых установок. Следя за каждым его жестом, они сделали для себя вывод, что Андропов взял курс на завинчивание во всём гаек, в том числе и в сфере идеологии. Секретари ЦК знали, какое страшное неудовольствие Андропова вызвала появившаяся в конце 1982 года в саратовском журнале «Волга» статья Михаила Лобанова «Освобождение». Не зря новый генсек ближайший пленум ЦК собирался посвятить идеологическим вопросам. Так что обсуждение, а точнее осуждение «Дорогой Елены Сергеевны» вполне вписывалось в начатую Андроповым кампанию за улучшение идеологической работы.

Второй момент. Неслучайно разгромное обсуждение Разумовской организовал именно Горбачёв. Похоже, его менее всего занимала современная драматургия. Горбачёв хотел отличиться перед Андроповым, показать новому генсеку, как он реализует его курс. А с другой стороны, Горбачёв жаждал продемонстрировать коллегам по секретариату, что он умеет решать не только аграрные проблемы, но и влиять на формирование идеологии. Горбачёв уже тогда делал заявку на своё будущее лидерство в партии.

Однако из-за своих непомерных амбиций Горбачёв чуть не угодил в ловушку. Желая угодить Андропову, он вошёл в раж и скатился на уровень даже не ортодокса, а чуть ли не мракобеса. Его воинственность некоторым аппаратчикам напомнила Андрея Жданова, который в 1946 году, стремясь услужить Сталину, рьяно накинулся на Анну Ахматову и Михаила Зощенко.

Впрочем, нашлись умные люди, которые объяснили Горбачёву, чем лично для него могут обернуться гонения на Разумовскую: он навсегда бы испортил отношения с интеллигенцией, после чего ему уже не стоило бы рассчитывать на место первого человека в партии и стране.

Так что разгромное постановление ЦК КПСС о пьесе «Дорогая Елена Сергеевна» не появилось. Всё ограничилось указанием Министерства культуры СССР снять эту пьесу из репертуара театров.

«ЛГ»-досье

Вторая жизнь пьесы «Дорогая Елена Сергеевна» началась после наступления перестройки. В конце восьмидесятых пьеса была переведена сначала на немецкий, а затем и на многие европейские языки. Она и сегодня идёт на разных сценах Европы, а также в Америке, Бразилии, Корее, переведена и издана в Китае. В 2007 году состоялся фестиваль, посвящённый 25-летию со дня первой постановки пьесы, на котором были показаны спектакли из Франции, Испании, Кореи и России. В 1988 году на экраны вышел фильм Эльдара Рязанова, снятый по этой пьесе.