В центре обсуждения был сборник «Российско-польские отношения в зеркале геополитических концепций: Избранные статьи польских экспертов». Представляя труд, заместитель руководителя Центра исследований проблем стран ближнего зарубежья РИСИ Оксана Петровская заметила, что в нём собраны статьи польских авторов, которых объединяет политический реализм и взвешенный подход к проблемам. С такими людьми надо вести диалог, памятуя, что Польша – главный конкурент России за влияние на постсоветском пространстве в Восточной Европе. Профессор Варшавского университета Анджей Вержбицкий, в свою очередь, заметил, что, если Россия и Польша и дальше будут смотреть друг на друга как на врагов, «мы никуда не продвинемся». По его словам, надо чаще вспоминать, что нас объединяет, а такого в истории, по мнению профессора, значительно больше. Вот 200-летний юбилей Варшавского университета, который отметят в 2016 году. Россия имеет к этому прямое отношение – университет открыли по инициативе императора Александра I.

Ведущий научный сотрудник РИСИ Олег Неменский отметил, что «в Польше есть разные концепции восточной политики». При этом, подчеркнул он, «в любой польской геополитической мысли Россия занимает важнейшее место. В России же каких-либо серьёзных геополитических концепций, утверждающих тот или иной характер отношений с Польшей, нет вообще». Иными словами, есть привычка не замечать Польшу. Эксперт констатировал, что во всех отечественных геополитических концепциях на западе от России значится Германия, а не Польша, будто она не имеет самостоятельного геополитического значения: «Как у нас обыкновенно описывают политическое поведение Польши? «Они играют под дудку Америки» (или Европы, или Запада вообще). Двадцать лет назад говорили: «Поляки нашли себе новых хозяев». Польшу как бы лишают собственного политического значения, она лишь проводник чужих интересов. Даже внутреннюю политическую жизнь иногда описывают через внешнее управление, например: «Право и справедливость» – это партия ставленников США, а «Гражданская платформа» – ставленников Германии... Поляки представляются как вечные проводники чужой воли, прислужники сильных мира сего».

Неменский убеждён, что подобное восприятие Польши является «безграмотным, основанным на полном непонимании польских реалий»: «Польша – страна с очень глубокой политической мыслью, то есть традицией осознания своих интересов в международных отношениях, и обладающая немалыми возможностями для её реализации. Польша проводит очень продуманную внешнюю политику. Это не значит, что умную, правильную или удачную. Но те или иные отношения с США и Европой довольно органично укладываются в представление о польских интересах».

В то же самое время, по мнению эксперта, сегодня «поляки вообще не имеют дела с реальной Россией. Если посмотреть, о какой России пишут в Польше, в том числе и весьма маститые политологи, то это окажется совсем не та Россия: не та, в которой мы живём, а та, которая воображается польской культурой». Даже «в весьма серьёзных изданиях в принципе игнорируется существование русского общественного мнения, вся политологическая мысль концентрируется только на одном: чего хочет Путин. По тем же причинам полностью игнорируется и русское общественное мнение на Украине – его там просто нет, так как у русских его не бывает. То есть польская русистика в принципе не ставит задачу понять реальную Россию: она продолжает разрабатывать свой старый польский стереотип».

С тем, что у России «геополитическая концепция взаимодействия с Польшей отсутствует», согласен и ведущий эксперт Фонда исторической перспективы Павел Святенков. А в ХIХ веке, сказал он, у Российской империи геополитическая концепция была. Она заключалась в требовании, чтобы Польша была «как минимум не враждебной России, чтобы она не препятствовала взаимодействию России с Европой». Но это, констатировал Святенков, «не очень хорошо удавалось». По его мнению, «советское руководство проводило… политику сильной Польши. Но сильной с точки зрения сталинского руководства. Создавая послевоенную Польшу в нынешних границах, Сталин сделал её максимально моноэтническим государством». После его смерти выяснилось, что «сильная Польша одновременно является слабым звеном советского блока. Начиная с 1950-х годов проблема Польши стала очень значимой в отношении СССР с Западом». Святенков уверен: «Россия должна изучить польские и другие геополитические концепции и выработать свой ответ и на уровне ценностей, и на уровне высокой теории».

Главный советник-руководитель группы советников директора РИСИ Владимир Козин затронул проблему военно-политических взаимоотношений России и Польши. По его мнению, есть три момента, которые «в сердцах многих россиян вызывают глубокую озабоченность». В первую очередь это планы создания на территории Польши комплекса системы ПРО. По словам Козина, программа осуществляется, в 2018 году комплекс будет развёрнут: «Там будут размещены не только ракеты-перехватчики. В эти же 24 шахты могут загружаться крылатые ракеты наземного базирования». Беспокойство вызывают призывы польского руководства обеспечить внушительное присутствие в стране американских военных, а также центра управления силами и средствами НАТО в Восточной Европе. По мнению Козина, необходимо обратить внимание и на операцию по балтийскому воздушному патрулированию: «Натовцы используют самолёты двойного назначения – носители как обычных, так и ядерных вооружений. Тактическое ядерное оружие США на них может появиться в любой момент. Наши военные найдут ответ. Однако закладывается мина под наши отношения – под отношения тех людей, которые хотят восстановления добрых отношений между Россией и Польшей».

Серьёзной проблемой является состояние умов польской политической элиты. Вот мнение профессора Института международных отношений Варшавского университета Станислава Беленя: «Трудно найти в Польше политика, который осмелился бы желать России добра и признать, что её успехи соответствуют интересам польского государства».

Этот вывод откровенен и значим. Хотя сам Белень и некоторые другие польские политологи и историки стремятся к улучшению отношений с Россией, однако при таких настроениях польской политической элиты ждать перемен к лучшему придётся долго.