Спасибо писателю Фёдору Раззакову, напомнившему зрителям, что именно при министре культуры Фурцевой произошёл расцвет советской культуры и именно с её уходом началась её вестернизация и, как следствие, упадок. Спасибо и тележурналисту Игорю Прокопенко, который в ответ на вопрос ведущего о возможном самоубийстве Екатерины Алексеевны сказал: «Конечно, это могло быть самоубийством, но я хочу сказать о другом… какое огромное влияние эта женщина оказала на наше кино советское и какое счастье, что она увлеклась итальянцами, а не американцами».

«Лучшим проявлением традиций итальянского нео­реализма» назвал И. Прокопенко фильм «Я шагаю по Москве»: «Вы помните эту Москву конца 50-х годов, где дочиста моют окна. И какое-то кафе на улице, и столики, и движение какое-то, и такое ощущение, что сейчас откроется окно и сверху закричит кто-то: «Эй, Марио!» Это же абсолютное лекало лучших традиций итальянского неореализма. Так что в каком-то смысле всё, что мы сегодня видим, и наши победы в Каннах и Венеции, это во многом заслуга Фурцевой, которая привнесла в Россию традиции итальянской культуры и итальянского кино».

Вот тут, к сожалению, надо отметить, что и у Игоря Прокопенко, создателя интригующей телепрограммы, существует своя «территория заблуждений»! Ведь это не столько Фурцева «увлеклась итальянцами», сколько итальянцы увлеклись советским кино и вдохновились на создание нового направления в кинотворчестве, которое зародилось ещё в годы Второй мировой войны!

Итальянский киновед и кинокритик Серджио Чеккини в докладе «От кино Октября до итальянского неореализма» вспоминал годы фашистской диктатуры: «Фашисты хотели иметь свои пропагандистские фильмы и оказали давление на кинематографистов, чтобы они их ставили. Фашисты желали, как Геббельс, который в Германии требовал от немецких кинематографистов «нацистского» «Потёмкина», чтобы они извлекли пользу из опыта советского кино и создали бы фашистские произведения на столь же высоком художественном уровне. ...Они пытались имитировать внешние черты советских фильмов, подражать их приёмам в некоторых пропагандистских лентах... пытались втиснуть достижения кино в рамки мелочных правил. ...Отрицательного героя следовало снимать снизу, так, чтобы при помощи фотографической деформации придать ему ещё более бесчеловечный и жестокий облик, а жертву надо было снимать сверху, чтобы она казалась ещё более жалкой и словно раздавленной победившей её силой. Дело шло чуть ли не к тому, что отрицательные персонажи должны были входить в кадр слева, а положительные справа».

И в этот непростой для итальянского кино момент появляется группа молодых студентов-кинематографистов, увидевших в лучших образцах советского кино его глубинную суть. Они учатся в Римском экспериментальном киноцентре, где преподавание ведётся на основе теоретических трудов Пудовкина и Эйзенштейна и даже полуподпольно устраиваются просмотры «Броненосца «Потёмкина» и «Конца Санкт-Петербурга». Серджио Чеккини делится личными воспоминаниями: «Во время одного из таких просмотров в зал ворвались полицейские. Они вошли в тот момент, когда на экране казаки начинают спускаться по лестнице, и оставались в зале вплоть до того, как зрители вместе с матросами «Потёмкина» закричали «ура!» и опомнились после того, когда уже было поздно выполнять приказ о прекращении показа фильма».

Чуть позже, в декабре 1944 г., газета «Известия» сообщила о большом успехе в Риме советского фильма 1943 г. «Она защищает Родину» Ф. Эрмлера – итальянцы, сместившие Муссолини со своего поста, начинали осознавать, в какую неправедную кровавую бойню втянул их фашизм.

На Международном фестивале киноискусства в Венеции 1946 г. была представлена ретроспектива советских кинофильмов: «Чапаев» братьев Васильевых, «Депутат Балтики» А. Зархи и И. Хейфица, «Жила-была девочка» В. Эйсмонта, «Без вины виноватые» В. Петрова, «Клятва» М. Чиаурели. А кинолента «Непокорённые» М. Донского получила Золотую медаль. На следующий год фестиваль рукоплескал работам Пудовкина, Эйзенштейна, Александрова... Были показаны несколько детских и документальных лент.

И вряд ли в то время кто-то ещё вспоминал, что первый в мире Международный кинофестиваль был открыт в Венеции в 1932 г. самим диктатором Муссолини. А в 1934-м в его программе были представлены «Весёлые ребята» Г. Александрова, «Гроза» В. Петрова, «Окраина» Б. Барнета, «Три песни о Ленине» Д. Вертова. И именно советский кинематограф получил тогда главный приз «Кубок Муссолини». Поэтому было решено провести в Москве свой кинофорум, на котором можно было бы вручать награды без неудобной для советского кино идеологической подоплёки. Так, открытый в 1935 г. «Советский кинофестиваль в Москве» стал в мире вторым по старшинству. А вот возобновлён он был в 1959-м действительно по инициативе Е.А. Фурцевой.

Послевоенному поколению молодых итальянских кинематографистов выпала судьба создать новое направление в киноискусстве, получившее всемирное признание, – неореализм. Его теоретики и практики признавали огромное влияние на их творчество советского кино. «Мир покорён советским киноискусством», – писал Серджио Чеккини. «Мы, итальянцы, внимательно следим за творчеством советских кинорежиссёров», – добавлял Эдуардо де Филиппо. «Чему учит Довженко?» – искали ответ на вопрос Карло Лидзани и Массимо Мида. И неудивительно, что именно в СССР так полюбили новое итальянское кино, оказавшееся столь душевно близко и понятно советским людям!

Но поистине «тайной за семью печатями» передачи «Прямой эфир», посвящённой Е.А. Фурцевой, осталось для зрителей то, о чём хотели сказать приглашённые гости – М. Ножкин и Л. Василь­ева. Невозможно поверить, чтобы Михаил Иванович всю программу промолчал и Лариса Николаевна, уж, наверное, пришла не ради фразы: «По римскому праву отец всегда приблизителен».

Ольга ЖУКОВА