...Первая моя попытка пройти во врата литературного эдема относится к лету 1905 года, когда мне было четырнадцать лет. Ошеломлённый (иного определения не могу найти) чтением лермонтовского «Демона», я за три каникулярных месяца написал поэму «Люцифер», размером в 1500 строк, чистым, как мне казалось, четырёхстопным ямбом. Вложив в тетрадку с переписанной начисто поэмой закладку из георгиевской ленточки для красоты, я отдал её на суд отцу, преподававшему историю русской литературы, или, по тогдашней номенклатуре, словесность. Отца я не только любил. С первых сознательных лет я привык глубоко уважать его.

Через несколько дней, вечером, позвав меня в кабинет, отец, указывая на лежащую перед ним поэму, довольно сухо спросил:

– Каким размером это написано?

Я сразу понял, что он не хочет назвать это ни поэмой, ни даже просто стихами, и, облизнув сразу пересохшие губы, робко сказал:

– Четырёхстопным ямбом, папа!

– Ты уверен? – усмехнулся отец и после паузы нанёс удар: – Это, милый мой, может быть, хромой, колченогий, параличный, но никак не четырёхстопный и даже вообще не ямб, а каша.

Я стоял, опустив голову.

– Мыслишки кой-какие воробьиные есть, – мягче сказал отец, – но рано лезть на штурм таких тем. Возьми, спрячь! Вырастешь, сам повеселишься, перечитав.

И, ласково потрепав меня по вихрам, вернул тетрадку.

Но я не захотел веселиться, когда вырасту. В ту же ночь я тайком схоронил «Люцифера», завёрнутого в три слоя золотистой компрессной клеёнки, под акацией бульвара.

Продолжение темы на стр. 10