На днях президент Владимир Путин заговорил о русских как коренном народе Украины, тема прозвучала и в статье «Об историческом единстве русских и украинцев». Поводом стало принятие там закона, по которому в число таковых попали лишь крымские татары, крымчаки и караимы – как на подбор все проживающие в Крыму. Накануне намеченной на август конференции «Крымская платформа» Киев спешно подводит под западные стандарты законодательство по защите малых народов. Само по себе всё это не имеет ни смысла, ни значения, а вот поднятый Путиным вопрос, наоборот, крайне важен.

Правда, у нас недооценивают, что и украинцы у себя не в числе коренных народов. Да и в РФ у русских такого статуса нет. Хотя дело, скорее, в словоупотреблении. Чёткого определения термина «коренные народы» в международном праве не выработано. Но в общем значении под «коренными» (эндогенными, автохтонными, нативными или аборигенными) понимаются народы, проживавшие на данной территории до того, как туда пришёл новый народ, образовавший там государство.

Проблема в том, что история понятия уходит в колониальное прошлое, оно является западной спецификой и не может быть адекватно использовано вне контекста. За термином «коренные народы» – столетия разработки особого права на отбор собственности и порабощение нехристианского населения. Так оно было сформулировано в ходе крестовых походов и расцвело уже в эпоху колониализма. Вопрос о защите прав коренных народов был поставлен лишь после падения колониальной системы – в 1980-х. Тогда Запад решил перенести свои понятия и свой опыт взаимоотношения с чуждыми народами на весь мир, будто все крупные народы «всегда поступали так же».

Но человеку русской культуры трудно понять, почему статус «коренного» относится только к маленьким народам и не применим к большим, также живущим на своих исторических землях. До середины ХХ века в России в схожем значении употребляли слово «туземцы». В 1999-м был принят закон, удачно уточнивший понятие «коренной» словом «малочисленный» – «О гарантиях прав коренных малочисленных народов», каковых у нас насчитывается 47 (или 0,3% всех граждан). Но в Киеве так «самовольничать» в отношении западных образцов не стали.

Конечно, требовать от Украины предоставления русским статуса, аналогичного статусу американских индейцев, нелепо. Но стоит задуматься, а не вмешаться ли нам в западную монополию на классификацию и не попробовать ли ввести в право другое понятие, отвечающее нашему пониманию коренного народа. Вопрос лишь в термине, его юридическом закреплении. И нужно это не для выделения «лучших», а для обеспечения прав народов на сохранение этнокультурного облика территорий своего традиционного проживания. Только решив эту задачу у себя, можно будет что-то реальное предъявить другим странам.

Кстати, мощные миграционные потоки ставят задачу реформы в определении коренного народа и перед Западной Европой. Например, французы в последнее время стали осознавать, что на фоне бурного роста числа граждан, прибывающих из Африки, их собственная культура оказывается под угрозой, но юридических понятий для отстаивания её прав пока нет.

Вопрос о признании за русским и другими крупными народами России коренного статуса давно назрел, а теперь и поднят на самом высоком уровне. Мы не «нация эмигрантов» и не постколониальное сообщество, у нас другой опыт и другие понятия.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции

Олег Неменский, политолог, историк