История Владимира Германовича Лидина очень примечательна. Он, как и многие советские писатели, был человеком, превратившим псевдоним в фамилию. Владимир Гомберг родился в 1894 году, дожил до 1979-го и был нормальным писателем, вовсе не без таланта. Однако Лидин повторил судьбу тех советских литераторов, что красиво и многообещающе начинали, а потом становились какими-то пыльными и душными. В общем, писали скучно. Нет, возможно, избежавший многих бед своего времени, Лидин был прекрасным собеседником и отличным другом, но позднюю прозу его читать решительно невозможно.

Вышло так, что его помнят в основном по краткому эпизоду при эксгумации Гоголя, когда вытащили на свет гроб с телом покойного и все присутствовавшие взяли себе что-то на память. Лидин, кажется, кусок сюртука – и велел переплести в него «Мёртвые души». Эта история про Лидина и Гоголя есть в хорошей книжке Арабова «Механика судеб» и в прочих книгах, хороших и плохих, впрочем, оригинал воспоминаний самого Лидина опубликован в 1994 году¹.

Перед нами удивительная иллюстрация того, как неосторожные воспоминания убивают писателя. Это трагический перепев притчи о том, что смысл всей жизни человека может заключаться только в том, что нужно передать соль в вагоне-ресторане. У Лидина было собрание сочинений в шести томах. Шеститомник вышел в 1930-м – но это раритет. Три общедоступных тома выходили году в 1973-м, и Лидин, как многие советские писатели, в творческом пути чётко делился на «раннего» – двадцатых годов, и «позднего», официального. В тридцатых он как бы потускнел и хотя и писал много – «Древнюю повесть», несколько сборников рассказов, но настоящей литературой остался в двадцатых – «Мышиные будни», «Отступник», рассказы. Он пережил своё время, оставив впечатление какой-то нереализованности, будто убитый стрелок, не расстрелявший свои патроны.

И вот три листа машинописи зачёркивают все эти написанные и ненаписанные книги. Читатель возбуждённо читает о том, что Хомяков в гробу сохранился прекрасно, а череп Гоголя пропал. Пропал и писатель Лидин – единственным востребованным в его жизни, человеческой и литературной, стали три листика, начинающиеся со слов: «В июне 1931 года мне позвонил по телефону один из сотрудников Исторического музея. «Завтра на кладбище Данилова монастыря будет происходить вскрытие могилы Гоголя, – сказал он мне. – Приезжайте». Вокруг этих страниц целая мифология, сотни ссылок и тысячи пересказов, как и кто забрал из могилы Гоголя на память, а потом прикопал уже в новой могиле. История эта мутная, со следами неточностей. К тому же Сергей Боровиков сделал следующее замечание. Он обращал внимание на то, что Лидин сделал в правом углу первого листка от руки следующую надпись: «Борису Сергеевичу Земенкову, московскому блюстителю, единственный экземпляр. 1 апреля 46. Вл. Лидин».

Вот и полагайся на них как на основу после этой даты. И это ещё больше разнообразит эмоции потомков при взгляде на весы. Итак, на одной чаше вся жизнь, а на другой – три листа машинописи.

1 Лидин В. Г. Перенесение праха Н.В. Гоголя / Публ. [вступ. ст. и примеч.] Л. Ястржембского // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв.: Альманах. – М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1994. – [Т.] 1. – С. 243–246.