Первый и последний президент СССР, которому 2 марта исполнилось 90 лет, вошёл в мировую историю реформаторской политикой, получившей название «перестройка». Её смысл и значение трактуются по-разному. Многие политики и идеологи сводят её к «поражению», приведшему к «падению СССР».

Тема, однако, по-прежнему горячо обсуждается. Видимо, она как кость в горле у тех, кто боится повторения политики перестройки, особенно её обновленческого и социалистического характера. Нынешние консерваторы – сторонники возрождения своеобразного «белого» проекта – вовсе не хотят никаких революций и реформаций (ни мирных, ни социальных), а их либеральных оппонентов пугает возможный социалистический характер перемен, для них подобный исход равносилен потере смысла жизни, а для кого-то и нечестно нажитых капиталов.

Хочу напомнить, что самим М. Горбачёвым перестройка задумывалась в рамках социалистического выбора. Не случайно в беседе со своим другом З. Млынаржем он говорил: «Наш выбор состоял в том, чтобы через демократизацию в рамках социалистического выбора очеловечить и обустроить страну». Замысел понятен. Но критики начавшегося тогда процесса игнорируют или искажают именно её социальный и исторический смысл, связанный с демократическим обновлением прежней бюрократической модели социализма, утвердившейся при Сталине и частично возродившейся после хрущёвской оттепели.

Перестройщики считали, что стратегическая задача такова: преодолев сталинизм, вернуться к позднему Ленину с его идеями НЭПа, индустриализации, кооперации и культурной революции, а потом пойти дальше, добиваясь преодоления отчуждения человека от собственности, власти и культуры. Не случайно перестройка называлась ими продолжением не Февральской, а Октябрьской революции. Их идеалом была не абсолютизация рыночных отношений, а создание в СССР «гуманного демократического социализма». Стратегию одобрила правящая партия – КПСС. Поначалу она была горячо принята и советским народом, увязывавшим подлинную реализацию революционных традиций Октября с надеждой на лучшее будущее.

И надежды во многом стали оправдываться с началом перестройки. Народ поддержал пафос борьбы с бюрократизмом и двоедушием властей предержащих, а гласность позволяла простым людям публично высказывать мнение о наболевшем. Демократия породила альтернативные и честные выборы. Кроме того, исчезли унизительные комиссии на право людей выезжать за границу, появились зародыши разных политических партий, заявила о правах «парламентская» оппозиция, в магазинах книги появилась ранее запрещённая литература художественного и философско-исторического характера. Стало больше свободы и творчества в духовной жизни, возникли новые формы в экономической сфере, включая социально ориентированный рынок, допущение частной собственности, развитие производственного и территориального самоуправления. Наконец, произошли заметные сдвиги в международной обстановке – прекращена война в Афганистане, улучшились советско-китайские отношения, набирали силу переговоры в сфере ядерного разоружения и прекращения холодной войны. При таком «новом мышлении» мир стал более предсказуемым и безопасным. Всё это хорошо сказывалось на настроении миллионов советских граждан.

Для меня, например, перестройка в этом смысле – настоящая весна в истории советского общества. Она наполняла марксистскую идеологию конкретно-историческим смыслом, укрепляла уверенность в исполнимости многих социалистических и даже коммунистических идеалов.

Конечно, политика реформ и лично М. Горбачёв не избежали исторически значимых ошибок, просчётов и упущений. Но не ошибается в политике лишь тот, кто ничего не делает. Так, на мой взгляд, тогда не были полностью решены задачи, поставленные Всесоюзным совещанием по форсированию научно-технического прогресса, которым уже овладели многие западные страны. Были слабыми темпы преобразований в экономике, происходила недооценка роли потребления и социальной сферы в общественных отношениях. Громадные военные затраты сдерживали удовлетворение потребностей людей в качественных и модных товарах. Явно запоздало разделение правящей партии на уже возникшие фракции ортодоксально коммунистической и социал-демократической направленности. Особенно плохо решались обострившиеся национальные проблемы, без чего невозможно было эффективное обновление Союза.

Всё это порождало разочарование в перестройке. Как итог – её инициаторы довольно быстро стали терять свою социальную базу. Часть интеллигенции, восторжен

но встретившая новое, начала колебаться, а затем резко перешла на сторону противников и критиков перемен, пополнив ряды консерваторов и радикальных либералов во главе с Б. Ельциным. Стоит вспомнить, что тот, выступая в конгрессе США, заверял слушателей, что сделает всё от него зависящее, чтобы рухнувший «коммунистический идол» никогда не смог «воскреснуть». В одной из бесед с автором этих заметок М. Горбачёв сказал: «Я помню это выступление Б. Ельцина. Оно поразило меня своей крайней заидеологизированностью и подобострастностью... Его речь была похожа на отчёт «младшего партнёра» перед начальством».

Как известно, после августовского путча 1991 года, пытавшегося вернуть СССР к доперестроечным временам, и раскольнических действий либеральной оппозиции перестройщики оказались политически изолированными. В итоге ослабленный М. Горбачёв не смог оказать существенного и решительного сопротивления «беловежским сидельцам», упразднившим СССР вопреки мнению советского народа, который высказался за его сохранение на мартовском (1991 г.) референдуме. Перестройка была сорвана, её инициатор был вынужден уйти в отставку.

Однако завоевания перестройки не следует недооценивать и смотреть на них через чёрные очки. Она сыграла существенную роль в истории, доказала, что «демократический социализм» – это не выдумка и не утопия сторонников левых идей, а реальное практическое дело. Позднее это нашло отражение в опыте создания социал-демократического движения, включающего, например, парламентскую партию «Справедливая Россия», внепарламентские объединения и клубы, пропагандирующие идеи российской и международной социал-демократии.

Интересны почти неизвестные размышления М. Горбачёва во время его пребывания в Форосе. Готовясь к заседанию Верховного совета СССР, который должен был принять Новый союзный договор, он продиктовал помощнику следующие слова: «В чём только не ищут выхода? И в восстановлении полностью порядков, существовавших при царе, включая монархию. И в насаждении капиталистических порядков, что называется, «в чистом виде», где каждый за себя, и слава тому, кому улыбнётся удача, а остальные пусть выкарабкиваются как смогут. Иронизируют по поводу социалистического выбора, не видя того, что отторжение социализма в массовом сознании произошло потому, что социализм предстал в образе сталинизма. Но это – явление преходящее. И следующее поколение наверняка вернётся к этой великой идее и надежде».

Я привожу это суждение, чтобы показать, чем идеология перестройки принципиально отличалась и отличается от устремлений тех, кто отрицает её исторический и сознательный характер. Кто, с одной стороны, пытается нас возвратить в тяжёлые и тёмные времена средневековья, а с другой – фальсифицируя социал-демократический смысл перестройки, пытается оправдать бездушную «шоковую терапию» Ельцина – Гайдара и их современных наследников.