Окончание. Начало на стр. 1

Основа репертуара Александринского театра – классика: Грибоедов, Чехов, Гоголь, Толстой и Достоевский, Шекспир, Ростан, Брехт. При этом половина зрителей в тысячном зале – молодёжь. Каким образом театру удаётся снова и снова увлекать тех, кто, кажется, и на свет появился уже со смартфоном в руках, в свою орбиту? Валерий Фокин знает ответ. Для него архиважно видеть на каждом спектакле молодые лица, глаза, горящие неподдельным интересом. Если родившиеся в XXI веке искренне сопереживают героям, созданным два-три-четыре столетия тому назад, как своим современникам, значит, театр жив и всё не напрасно.

Судьба хранит своих избранников. Так сложилось, что лет с двенадцати Валера Фокин был предоставлен сам себе. Воспитывал его обычный московский двор – большой и дружный, где все друг друга знали и где не давали в обиду своих. Здесь он научился держать удар и подставлять плечо, доказывать свою правоту, принимать самостоятельные решения и отвечать за их последствия. Без этих качеств режиссёром не стать, и судьба позаботилась о том, чтобы они у него были. А ещё она отвела от него большую беду: за участие в драке несовершеннолетний Фокин получил три года условно. Он вышел из зала суда на залитую солнцем улицу и, холодея от внезапного прозрения, понял, что он мог потерять, оказавшись за решёткой. Шок был настолько силён, что вчерашний задира засел за книги и за зиму подготовился к поступлению в институт.

В Щукинское училище поступил сразу и с головой окунулся в круглосуточно бурлившую там жизнь. Атмосфера, царившая тогда там, по словам самого Фокина, напоминала лицейскую: его учили прямые ученики Вахтангова, и это было счастье, осознание которого пришло потом. Вирус вахтанговского «фантастического реализма», подхваченный им в училище, попал на благодатную почву – что бы ни ставил Валерий Фокин, это всегда очередная попытка проникновения за черту реального. Дерзкая, азартная, полётная. А начиналось всё в крошечных щукинских аудиториях, когда они выбирали для самостоятельных показов Сартра, Камю, Мрожека. Ректору училища Борису Евгеньевичу Захаве всё это категорически не нравилось, но никаких запретов не следовало – он понимал, что его отчаянным студентам зачем-то нужны именно эти авторы.

В 1970-м со студенческих подмостков молодой режиссёр шагнул прямиком на сцену «Современника», чтобы поставить там – неслыханная дерзость! – рощинских «Валентина и Валентину», которых в то же самое время репетировал во МХАТе Олег Ефремов. Фокин входил в репетиционный зал, как в клетку с хищниками. Валентин Гафт, Алла Покровская, Екатерина Васильева, Олег Даль, Валентин Никулин – они были ненамного старше своего режиссёра, но уже фантастически знамениты и взирали на него, как львы на дрессировщика: мы ещё посмотрим, кто кого. Если нет характера, тебе в режиссуре делать нечего. Актёры кожей чувствуют – есть тебе что сказать или за тобой пустота, прикрытая красивым фантиком. Закалка, полученная в самом громокипящем советском театре, осталась с ним на всю жизнь.

Когда в 1985-м Валерий Фокин возглавит Театр им. Ермоловой, первое, что он сделает, – повесит в фойе портрет Всеволода Мейерхольда, театр которого начинался когда-то именно в этом здании. Новый худрук прекрасно отдавал себе отчёт в том, чем это могло для него закончиться, ведь реабилитация 1956 года была только политической – творческое наследие великого реформатора сцены, как и прежде, пребывало в негласной опале. Но Фокин не из тех, кто предаёт кумиров юности. Знаменитая формула Мейерхольда, сделавшая традиционализм и новаторство главными условиями живого театра, стала и его жизненным кредо.

Коренной москвич, нежно и преданно любящий свой город, Фокин уже много лет живёт в Петербурге, который любит не менее сильно. Город Гоголя и Достоевского он воспринимает как одну великую театральную декорацию. Даже капризная питерская погода ему нравится. Возглавив Александринский театр, он превратил его в пространство, где традиция питает новацию, а новация придаёт свежий импульс традиции. Изо дня в день он с завидным упорством доказывает, что это возможно.

Отдав театру больше полувека, Валерий Фокин точно знает, что изменить человека театр не в состоянии, но пробудить в нём желание что-то в себе изменить не только может, но и должен.