ДИСКУССИЯ «ПОСТМОДЕРНИЗМ: 20 ЛЕТ СПУСТЯ»

«Что наша жизнь? – Игра», или Можно ли жить реалистам

Редакция приняла решение начать дискуссию, и тем более на такую животрепещущую тему. Во вступительной редакционной статье написано и как бы утверждено: «Коротко и весьма общо говоря, постмодернизм – это отказ от поисков смысла». Недоумённый вопрос – откуда это известно? Где, кто и когда сказал, что современное искусство – это отказ от поиска смысла?

Смысл состоит именно в том, что он всегда есть. «Чёрный квадрат» Малевича – это не отказ от смысла, а новый способ его понимания, точнее говоря, способ его выражения.

Э. Лимонов правильно писал, что русское национальное, в том числе литературное, самосознание при советской власти было отравлено «реализмом». Прав он или не прав?

Разумеется, крупнейшие писатели ХIХ века вовсе не стремились к «имитаторству», изображению тогдашней действительности в её типических обстоятельствах, как учили марксисты, а тем более её отражению «в революционном развитии». Но всё же, если сравнить «Войну и мир» с «Петербургом» Андрея Белого, – то есть реализм с модернизмом, – ощущение возникнет, прямо скажем, шокирующее.

А что такое Андрей Белый сто лет назад, как не Виктор Пелевин сегодня? Здесь речь не о разнице в уровне мастерства, стилистических особенностей или взглядов на жизнь – речь идёт об общем подходе к той самой «реальности», которая будто бы (по Ленину) «даётся нам в ощущении». Нет, не даётся. И более того, есть иная реальность, которая вообще не «даётся» никак, по крайней мере обывательскому взгляду. Сопоставление А. Белого с В. Пелевиным мне не кажется надуманным. Оба писателя обладают общим и сходным взглядом на реальность, понимая её как фантасмагорию.

После появления фотографии необходимость визуальной подлинности, вообще говоря, в изобразительном искусстве исчезла. Приоритетом стала выразительность, может быть, экстаз или откровенная насмешка. Таков футурист Маяковский. Но таков же и постмодернист В. Сорокин. Интересна такая особенность: почему-то – может, я и неправ – никто из теперешних режиссёров не решился поставить «Баню» Маяковского (после того как в 1962 году она была доведена до уровня мультфильма постановкой С. Юткевича) вместо тысячекратных «новаторских постановок», спросить вождей нашей культуры: боятся они, что ли, как бы чего не вышло? Искусство – если оно не острое и злое – это болтовня.

А вот что писал о настоящем и будущем России недавно скончавшийся Д. Пригов:

Вот журавли летят полоской алой
Куда-то там встревоженно маня
И в их ряду есть промежуток малый
Возможно это место для меня
Чтобы лететь, лететь к последней цели
И только там опомниться вдали
Куда ж мы это к чёрту залетели?
Какие ж это к чёрту журавли?

Вот здесь постмодернизм неотличим от настоящего реализма. А ведь этого поэта любимый друг Иосифа Бродского Е. Рейн публично назвал тупицей и дегенератом. Где же истина – библейский вопрос.

Участвовать в дискуссии имеет смысл, если она ведётся по существу. Но как толковать вот такие штучки: «Постмодерн лишил нас будущего» (из статьи Вл. Можегова).

Постмодернизм – это оккультное богоискательское движение рубежа наших веков. Я и сам считаю себя богоискателем и тем самым отчасти постмодернистом. Но… Здесь и начинается спор.

Автор «ЛГ» пишет, что «в том и штука, что главным свойством постмодерна (и его единственным основанием) является совершенная безосновность». Небольшая историческая справка помогла бы Вл. Можегову уточнить, что сто лет назад Лев Шестов написал «Апофеоз беспочвенности». Может быть, тогда и появился пост­модернизм?

Постмодернизм надо начинать – и не я первый это придумал – с «Лолиты» В. Набокова. Это было первое произведение послевоенной прозы, написанное с откровенно коммерческим прицелом, а поскольку Набоков уже выступал вместе с Мережковским и Буниным против Сталина – он рассчитывал на Нобелевскую премию. В Нобелевском комитете его не полюбили, да, если честно сказать, ни Джойс, ни Кафка никогда этой премии не получили.

Вопрос стал вертеться вокруг денег. Уже было понятно, что в мире что-то сломалось.

Следует сказать, что постмодернизм как явление – это не школа, не течение, не художественное направление, а отражение определённого менталитета, способа мировосприятия и мироощущения человека в послевоенном (после Второй мировой войны) мире. Безусловно, его истоки и корни нужно искать и в более раннем периоде, но рубежом стал конец этой войны, а с ним и национально ориентированных культурных ценностей.

И вот наконец мы приходим к последним заключениям. Постмодернизм – это явление литературы или жизни вообще? Об этом пишет, в частности, известный критик Л. Сычёва. Один из петербургских критиков В. Кречетов заявил, что это своего рода плесень на здоровом теле русской литературы.

А мы думаем иначе. Постмодернизм – в широком понимании этого слова – это стиль и образ жизни в современную эпоху. Сейчас нельзя жить, будучи «реалистом», а тем более «новым реалистом» в стиле Р. Сенчина и З. Прилепина. А ещё покруче – в качестве клипмейкера или клип-потребителя (об этом речь идёт в последнем романе В. Пелевина SNUFF).

В этом романе сказано, что у нас появился новый строй – демократура, сущность которого обсуждать запрещено, потому что это и есть основная цензурируемая тема. Ругайте Ленина и Сталина или восхваляйте их, но не касайтесь того, что важнее всего, – инструментов власти. Можно поставить вопрос так: постмодернизм и власть. Совсем недавно мы были свидетелями, как «постмодернисты» Д. Быков и Б. Акунин так остро и интересно выступали на общественных мероприятиях, что заинтересовали ведущих представителей власти. Пока неизвестно, чем закончится этот «диалог». Акунин пишет постмодернистские детективы, Быков любит поиграть с острыми темами русско-еврейского вопроса. Власть пока помалкивает. Но каким будет финал этих театрализованных представлений постмодерна – пока неясно. Ясно одно: постмодернизм вторгся в нашу реальность и преобразовал её.

Постмодернизм – это образ нашей жизни, это то, в чём и как мы существуем. Игра слов, игра понятий, жизнь как игра.

Геннадий МУРИКОВ, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ