БЕС ПОНЯТИЯ

Без ложной скромности могу сказать, что я человек вежливый. С дамами подчёркнуто. С дамами в возрасте даже более того – до изнеможения корректный. Так что когда началось юбилейное буйство вокруг персоны Аллы Борисовны Пугачёвой, отошёл себе в сторонку. Ничего, думаю, переживём. Хотя размашистое самодовольство певицы, бесчисленность вьющейся вокруг неё алчной камарильи, способность нашего телевидения стричь и брить купоны по любому поводу до синевы, до кровавых порезов на коже зрителей, конечно, настораживали.

В общем, приготовился вежливо, корректно сей юбилей перетерпеть. И ведь терпел. Долго. И вдруг оно, терпение, лопнуло. Само собой. Когда стали взахлёб объяснять, что Алла Борисовна – это и есть наша национальная идея. Что она наше всё. Что она – эпоха в нашей истории. Что это нечто такое, что лучше не анализировать, а нужно принимать на веру…

А если всё-таки поанализировать? Есть у меня такой недостаток. Вежливо, конечно, корректно, но – подумать. И тогда мы получим, что эпох в жизни и деятельности Пугачёвой было по меньшей мере две. И они не похожи друг на друга так же, как молодая советская Пугачёва не похожа внешне на нынешнюю, постсоветскую.

«В застой она была первой певицей, выламывающейся из советского мундира. И вся её лохматость, резкость, крикливость, вульгарность, отвязанность означали: «Я не боюсь быть самой собой». Так вещает одна из её почитательниц. Ладно, согласимся, хотя всё было, как обычно в жизни, гораздо неоднозначнее и, увы, пошлее.

Но вот сняли советский мундир, и стала Пугачёва, уже не обижаемая властью, а сама – власть. В шоу-бизнесе, на эстраде. Этакий главнокомандующий попсы. И что? Известно что.

Разгул пошлости, глупости, дурновкусия, тирания групповщины. Из песен ушли нормальные стихи и музыка. Кабацкая развязанность стала нормой, какие-никакие личности и голоса на эстраде сменились шеренгами безголосых вьюношей и девиц. И «примадонна» была во главе этого нашествия, патронировала его. А что такого запоминающегося спела она сама в эти годы? Про «настоящего полковника», «мадам Брошкину» и «снятую за таблеточку малолеточку»… Ну было ещё занятие конферансом, до пародийности пошлым, от которого просто коробило и сводило зубы. Скандалы с ложными замужествами. Тут уже была не свобода, а самодовольное сознание вседозволенности. И – не слишком благородный рекламный расчёт.

Впрочем, довольно. Скажут, как же так можно в юбилей? Невежливо. Так ведь не собирался. Сами достали. Вот оно и лопнуло.

Гр-н ЕДКОМЫСЛОВ, свидетель