ЮБИЛЕЙ

Если бы меня попросили назвать одновременно Гомера и Геродота нашего времени, я бы смело сказал: Битов. Ионические раскаты его прозы, детализация времени и точность слышатся ещё с начала 60-х и не стихают до сих пор. Его эпохальный роман «Пушкинский дом» – одновременно русский «Улисс» и «Поиски утраченного времени». Когда ему было около тридцати, его имя звучало так же весомо, тяжко и основательно, как и сейчас, потому что в «Уроках Армении» он открыл свою тональность, которой никогда не изменял. Первая профессия геолога оставила ему навсегда кристаллографичность мышления. Он основателен во всём. В питерстве, писании, дружбе, детях, питии… Даже странно, что таким, как Андрей, иногда исполняется 70. Он принадлежит не времени, а пространству, как, впрочем, и его проза. Глаз точен и хищен, как у поэта Серебряного века. Однажды в Коктебеле мы плыли на лодке мимо Карадага на фоне яркого неба. Он взглянул на парящие породы и выдал: «Мышца Бога…»
Во всём, что пишет Битов, нет ничего извне. Всё из самого. Поэтому, несмотря на то что он лучший стилист из всех современных прозаиков, стилистика для него ничего не значит. Он производит так, как работает его организм. Эдакие самозаводящиеся часы на руке города, точнее, двух городов – Питера и Москвы, которые отдыхают только в поезде «туда и обратно, обратно и туда». Я люблю его «Колесо», увиденное с предметностью мотогонщика великого Габдрахмана Кадырова, и «Оглашенных», в которых он расправляется с любыми философскими категориями легко и просто, извлекая свой талант на свет для обозрения. «Здесь пространство будто меньше на одно измерение. За счёт этого два других раскрываются полностью. Здесь теснее на одно, зато просторнее на два…» Талант почти физико-математического открытия об исчезновении времени. Хотя количество героев, заселяющих битовские вселенные, может быть сравнимо только с мирозданием доктора Чехова. Он тоже из тех, кто владел гражданской профессией. Врачевал. Так и Андрей. Изучал породу земли. И поэтому оба они знают породу людей. Сам-то он считает главной своей вещью «Империю в четырёх измерениях». Ещё бы!.. Там собрались все свидетели «истории его бедствий». И не только его. Не принимая плачей по распаду, сам плачет по распаду времени, когда вместе со всеми ел штампованные пельмешки с уксусом алюминиевой вилкой. Он такой. Командный. И личностный. Мальчик-блокадник. Родился в 1937 году. Может, отсюда его генный синдром справедливости и «защиты братьев наших меньших». Лучшего президента ПЕН-клуба трудно себе представить. Он всегда поступает и думает в этом плане стратегически верно. Он на стороне слабого, а сильный и сам отряхнётся от оков и «набедокурит на рысистой дорожке беговой». Кстати, единственный памятник Осипу Мандельштаму в России – во Владивостоке – это его, битовская, прямая акция. Я видел, как он радовался как ребёнок, когда цементный клюв поэта вознёсся над «второй речкой», где и был замучен поэт, на самом краю земли, и так же плакал, когда через неделю антисемиты ночью отбили этот клюв…
Битова признают и уважают даже те, кто его не любит и не принимает. Такие были во времена его опалённости «Метрополем», но, скорее всего, просто за талант и позицию. Вот так надо состояться человеку и писателю, что и в семьдесят лет он в стойке, улыбаясь, замахивается и… пожимает руку.
Поздравляю, Андрей.

Александр ТКАЧЕНКО