НАБОЛЕЛО

Изменит ли его реформа милиции

То, что в милиции не всё благополучно, было известно давно. Но лишь дикое преступление майора Евсюкова, расстрелявшего по пьяни посетителей супермаркета, обнажило драматизм и масштаб проблемы. Уже на следующий день после события в газетах стали появляться эмоциональные, а временами – просто душераздирающие публикации с единым рефреном: «Наша милиция тяжело больна». Всплыло множество похожих дел, случившихся в других городах нашей страны. Резонанс от этого преступления заставил Министерство внутренних дел заговорить о возможной реформе милиции.

Сегодня своими мнениями на эту тему с «ЛГ делятся ветераны милицейской службы москвич Владимир МЕДВЕДЕВ и Александр ГОНЧАРОВ из Воронежа, а также психиатр Евгений ШАПОШНИКОВ.

ВЛАДИМИР МЕДВЕДЕВ: «ПРОБЛЕМА – В КАДРАХ»
– Владимир Васильевич, какие меры нужно предпринять, чтобы устранить недостатки нынешней российской милиции? В чём её главная проблема – в организации, кадрах, моральной обстановке?

– В кадрах. Они у нас сейчас не отбираются, а подбираются. Разложение милиции начинается ещё с учебных заведений. Мне недавно позвонил бывший подчинённый и по-свойски спросил: «А не поможешь устроить сына в Академию МВД?» Я сразу отказался, потому что такими вещами из принципа не занимаюсь, но решил полюбопытствовать, сколько за это требуют денег. «10 000 долларов за парня, 12 000 – за девушку». И вот этот человек окончит вуз, и ему придётся отработать то, что в него вложили родители. А как это сделать в нашей милиции, где зарплаты хватает только на самое необходимое? Правильно, начинать поборы с простых граждан!

Ещё один пример. Сын другого моего знакомого проходил практику в патрульной группе в метро. Однажды, когда его дома спросили, чем они занимались на службе, он сказал: «Да вот 250 рублей заработал, пошерстили мы немножко…» Конечно, отец сразу стал допытываться, кто его научил собирать мзду, и получил ответ: старослужащие. Так чего же мы хотим от милиционера после такой «учёбы»?! Каков начальник – таковы и подчинённые. А если перефразировать Сталина, то у нас ведь решают всё не кадры, а отделы кадров, а там процветает кумовство!.. Я к тому, что милицию следует основательно чистить. В конце концов у неё есть служба собственной безопасности, а у неё должно быть множество оперативных материалов – на что начальник отделения купил джип, откуда у него особняк и так далее.

– Неприятное слово – «чистка». Думаю, вы всё-таки имели в виду не бездумный разгон рядовых милиционеров в неизвестность, а выявление потенциальных евсюковых?

– Милиции сейчас нужна хорошая, толковая аттестация личного состава. И начинать её нужно с самого верха. Ведь у нас много качественных специалистов, но дорогу наверх им часто перекрывают ничего не смыслящие в милицейских делах люди.

– А что, если наше государство решится-таки на крупные реформы в милиции, её сотрудники, не желая лишаться тёплых мест, начнут саботировать решения властей?

– Пример из моей практики: однажды меня назначили начальником линейного отряда внутренних дел на станции Кусково. Так вот в милиции её не называли иначе как «Шушенское» – у меня в подчинении оказалось сразу 17 проштрафившихся работников. Я послаблений им давать не стал, и вскоре в вашей газете вышел очерк Юрия Щекочихина «Чисто сердечное признание» – как раз про успехи нашего отделения! Не верю, что добросовестный руководитель не может навести у себя порядок.

Всё будет зависеть от того, кто встанет у руля реформ. И если они не будут показушными, то должны встряхнуть милицию. Ведь невыгодна аттестация только тем, кто намерен брать взятки. Поэтому и начинать её нужно с самих отделов кадров – за это ответственны они. Не думаю, что в милиции будут все поголовно против таких перемен.

– Но станет ли аттестация достаточной мерой для того, чтобы в милиции сразу прекратились взяточничество, «крышевание», поборы – то, за что её сейчас больше всего не любят в обществе?

– Мне недавно понравилось словосочетание, которое в одной из речей употребил Дмитрий Медведев, – «социальное самоощущение». Каково оно сейчас у российского милиционера? К примеру, в США лейтенант, вступая в должность, получает 5000 долларов в месяц. Когда я сам начинал службу в 1957 году, мне платили 1150 рублей – тоже весомые деньги по тем временам. Я клоню к тому, что если у милиционера будет достойная зарплата, он не польстится на взятки и не будет чувствовать себя изгоем. Ведь примерно на две трети наша милиция состоит из болеющих за своё дело людей, но нормально прокормиться на те деньги, которые им платит государство, они не могут! Однажды мне довелось услышать от одного лейтенанта фразу «милиция на хозрасчёте». А ведь если хотя бы перенаправить деньги, которые получают просиживающие штаны на ненужных должностях генералы, на реальные нужды милиции, – уже от этого была бы большая польза. Может быть, даже и не понадобилось бы дополнительных вливаний. А рядовому милиционеру сейчас нужно обеспечить приемлемый материальный уровень и ввести для него систему поощрений.

– Следовательно, главные пункты реформы – это жёсткая аттестация сотрудников милиции и обеспечение им нормального уровня жизни?

– Совершенно верно.

ЕВГЕНИЙ ШАПОШНИКОВ: «ПСИХОЛОГА ДЛЯ ТАКОЙ РАБОТЫ НЕДОСТАТОЧНО»
– Евгений Александрович, после жуткого преступления майора Евсюкова в МВД первым делом заговорили о создании специальной психологической службы. Как вы полагаете, она сможет вовремя распознать и остановить способного на преступление человека?

– В милиции часто ставят знак равенства между психологом и психиатром. Считают, что психолог – даже лучше, в чём глубоко заблуждаются. Психолога для такой работы недостаточно. Их не учат выявлять скрытые психические недуги – вялотекущую шизофрению, скрытую депрессию. К тому же чисто психологическая экспертиза позволяет уходить от ряда вопросов, которые при личном собеседовании психиатр может задать и получить очень много информации – по мимике, выражению глаз, поведению. Эти мелочи не учитываются в психологических тестах, хотя и описаны в учебниках и пособиях. Даже если проводить такие тесты регулярно, выявить это они не позволят. Изначально их вообще использовали только в научных целях. Психиатра для работы с сотрудниками милиции надо привлекать обязательно, причём не только что окончившего вуз, а квалифицированного, и обследовать людей не изредка, а минимум раз в два года – весь состав. Экспертиза, естественно, должна быть жёсткой, углублённой и серьёзной.

– А хватит ли опытных психиатров на всю милицию и как сами работники правопорядка могут на это отреагировать?

– Но психологов-то хватило! Психиатров может не хватить только потому, что психологов сейчас выпускают десятками тысяч, а они медицинскую психологию и психиатрию проходят обычно быстро и поверхностно. Но их сажают в экспертные группы, надеясь, что они выявят какую-то раннюю психопатологию. Это наивно.

– А какие вообще профессиональные заболевания бывают у работников правоохранительных структур? Утверждается, скажем, что почти две трети работников МВД страдают синдромом эмоционального выгорания…

– Такие же, как у всего остального населения, – они же не из железа сделаны. За исключением травматизма при спецоперациях. На психические заболевания это тоже распространяется. Выгорание – своеобразный синдром, им страдают вообще все работающие в стрессогенных условиях люди. Среди милиционеров такое выгорание действительно может быть, но это только дополнительный фактор, основная причина психических расстройств – или перенесённое заболевание, или детские травмы.

– Вы допускаете, что такое расстройство было и у Евсюкова?

– Это вполне могла быть скрытая вялотекущая форма шизофрении. Она может проявляться в разного рода чудачествах, странностях, немотивированной жестокости, неадекватных реакциях в конфликтной ситуации. Обостряется она эпизодически – к примеру, весной, а Евсюков устроил свою бойню как раз в конце апреля. Заболевание могло остаться скрытым как от окружающих, в том числе психологов, так и от коллег – возможно, они и не предполагали, что у их начальника может быть подобное расстройство. Шизофрения – очень многоликое заболевание, но диагностировать его весьма непросто. При обострении шизофрении у такого человека растормаживаются шизокомплексы, и он может быть подвержен бредовым истолкованиям действительности, галлюцинациям и т.д. Может быть, как многие шизофреники, он услышал «голос» – «езжай в магазин, там враги, уничтожь их». Многие выпускники вузов слабо разбираются в психиатрии и определить это заболевание часто не могут.

Неадекватные поступки многих людей, дикие с точки зрения обывателей, – производные их болезненной психики. В своё время было доказано, что среди населения высок уровень не каких-то клинических форм, требующих госпитализации, а скрытых (вялотекущих, амбулаторных). Стрессогенные ситуации, в том числе милицейские, способны вывести их на поверхность. Шизофреники в спокойном состоянии смирны, но если их разозлить, они могут натворить много бед.

– Известно, что к моменту расстрела в магазине Евсюков был сильно пьян…

– Да, законсервированные в человеке психические недуги могут при больших дозах алкоголя раскрыться и повести его по преступному пути. У совершенно здорового психически человека патологического опьянения быть не может. Для него всегда есть почва, которую не всегда могут заметить даже психологи. Алкоголь активизирует все эти комплексы, то, что человек начинает бороться со стрессом с его помощью, – уже достаточный повод, чтобы сходить на приём к психотерапевту. Они, как и психиатры, тоже могут потребоваться в штате МВД.

Беседовал Сергей МАКУЛОВ