Андрей ДЕМЕНТЬЕВ

РЕПУТАЦИЯ
Репутацию строят годами.
И чем чище она, тем прочней.
Мне не карты её нагадали,
Я писал её жизнью своей.

Репутацию строят годами…
Бесконечно любя и скорбя,
Вспомню я об отце и о маме,
От кого начинал я себя.

Репутацию строят годами.
Иногда через боль, через ад.
И хранит благодарная память
Имена не пришедших солдат.
Оставаться им вместе с веками…
Даже если чужая шпана
Попытается бросить в них камень, –
Рядом встанут Война и Страна.

Репутацию строят годами.
Потому берегите её.
Всё, что в жизни случается с нами,
Начинается только с неё.

***
Весной все деревья молоды…
И рядом с плеском ветвей
Уставшему за год городу
Уютнее и светлей.

Празднично выглядят тополи.
И ярко цветёт сирень.
Ладонями клёны хлопают.
И птицы поют весь день.

Забылись капризы холода.
Лишь ночь им глядит вослед.
Весной все деревья молоды,
Хотя им немало лет.

Мы очень похожи с ними:
Под нами такая ж твердь,
Пока нас с неё не снимет
Стоящая рядом смерть.

Весной все деревья молоды –
Рядом они иль вдали…
Как брошки – цветы наколоты
На пышную грудь земли.

Весной все деревья молоды.
Но короток миг весны!
Как время серпа и молота,
Украденных у страны.

И всё же они состарятся!
И краски их отгорят…
От празднеств былых останется
Упавший наземь наряд.

КАМЕР-ЮНКЕР
На приёме в честь императрицы
В Синем зале веселилась знать.
Кто-то рвался к ручке приложиться,
Кто-то ждал восторг свой показать.

Камер-юнкер Александр Пушкин
Не явился в государев час.
Пренебрёг и танцами, и пуншем
От обиды…
А не напоказ.

Не пришёл он по простой причине,
Что ему на склоне гордых лет
Шутовское звание вручили,
Будто он лакей, а не Поэт.

Царь желал, чтоб был он при мундире.
При дворе делил с ним торжество…
Не при Музе был и не при Лире,
Был бы при Величестве его.

И от этой милости монаршей
Пушкина бросало в гнев и дрожь…
Помахал он прошлому фуражкой
И печально встал среди вельмож.

Был душой он всё равно свободен.
Как свободна мысль из-под пера.
Где они – все эти Нессельроде,
Дубельт, Бенкердорф et cetera.

Он далёк был от пустых традиций.
Жил в уединении своём…
Угораздило его родиться
На Руси с талантом и умом,

Где его замучила потребность
Прятать Музу от вельможных глаз.
Но над нею властвовало Небо.
И ценил он только эту власть.

***
Забытые поэты.
Родные имена.
Они умолкли где-то.
Но то – не их вина.
Виновна наша память,
Что слишком коротка.
Но продолжает ранить
Знакомая строка.

Снимаю с книжных полок
Забытых мастеров.
Как жаль, что был недолог
Их затаённый зов.

Талантливые строки
Убиты наповал.
И сгинули пророки,
Которым мир внимал.
И если бы не Нобель,
И Бродский бы погас.
И никогда б не пробил
Его бессмертный час.
Забытые поэты.
Чужие времена.
Теперь у Интернета
Другие имена.

Теперь другое время.
Они ж остались в том,
Где были все со всеми
Между добром и злом.

Теперь иной читатель.
К поэзии он глух.
Ему бы секс на мате
Да иноземный дух.

Остались за чертою
Родные имена.
Их лирика в простое,
Их правда не нужна.

А мне всего дороже
Души наивный взлёт.

Не дай, Господь, продолжить
Печальный список тот.

***
Из какой же надо было выйти грязи,
Чтоб измазать всех своим дерьмом!
Ох уж эти мне плебеи – князи,
Рвущиеся к власти напролом.

Сколько их я повидал когда-то.
И сейчас они не дефицит.
А народу предъявляют плату,
Будто это он таких плодит.

Будто он безволен и бездарен,
Коль с корыстью породнилась власть.
Не затем страну мы возрождали,
Чтоб её опять столкнули в грязь.

Чтоб жулью и разным проходимцам
Удалось прибрать её к рукам.
Русь принадлежит не частным лицам,
А народу, славе и векам.

Вознесу в тиши молитву Богу,
Чтоб Россия устоять смогла
На непредсказуемых дорогах
Посреди предательства и зла.

***
Я тебя в былом оставил…
И замкнул печальный круг.
Нет в любви ни схем, ни правил,
Нет поруки от разлук.

Двадцать лет была ты рядом.
Двадцать лет – недолгий срок.
Я тревог своих не прятал,
От предчувствий изнемог.

От предчувствий, что однажды
Вдруг случится в нас разлад.
И, наверное, неважно,
Кто там больше виноват.

У кого какой характер, –
Разбираться в этом лень.
Жизнь я жил, как будто тратил
Наш запас на чёрный день.

Ты меня не упрекала,
Потому что был любим.
По каким теперь лекалам
Мы судьбу перекроим?

Я тебя оставил в прошлом.
Да и сам я тоже там.

Всё хорошее продолжим.
И поделим пополам…

«ИДУ НА ВЫ…»
По преданию, так один из русских князей предупреждал своих врагов, что идёт
на них войной.

Вы меня на свой аршин не мерьте.
Не равняйте судьбы, господа.
Равными мы будем только в смерти.
Но при жизни – вы мне не чета.

А настанет срок – и вас отправят,
Как и прочих смертных, в мир иной…
Жили вы вне кодексов и правил.
И вне правил бой вели со мной.

И чего вам тихо не сиделось?
Жизнь моя была вам вопреки.
Оболгать в газете – эка смелость!
Эка мудрость – вешать ярлыки!

Вы служили бесам, а не Богу.
Потому и вяли на мели…
Жаль, что так бездарно и убого
Ваши годы долгие прошли.

Вы меня на свой аршин не мерьте.
Я, как Святослав, «иду на вы».

У таланта светлый миг бессмертья,
У хулы – лишь горькое «увы…».

ШКОЛЬНЫЙ РОМАН
Девчонка жила по соседству.
Девчонка семнадцати лет.
Пускала в свой дом,
Но не в сердце…
На взгляд мой – молчала в ответ.

А мне так хотелось ответа
На первые чувства свои.
Я жил в ожиданье секрета,
Я жил в нетерпенье любви.

Когда же мне стало понятно,
Что я не в героях её,
Тогда и вписал я в тетрадку
На рифме признанье своё.

Я, может, не стал бы поэтом,
Когда б поборол свой недуг,
Когда б она нежным ответом
Меня осчастливила вдруг.

Но карта моя была бита.
Развеял я грёзы свои…
Спасибо судьбе за обиду,
За грусть от несчастной любви.

***
На экране убивают.
Бьют, взрывают, предают.
И страна полуживая
Смотрит это каждый день.

Чьи-то дети спозаранок
Лезут в этот мир жестокий.
И стрельба с телеэкрана
Переходит в города.

Соблазняет нас богатством
Бизнесмен, укравший правду.
Знает только доктор Ватсон,
Как опасен трёп его.

А экран опять пугает
Местью, кровью и насильем…
Сходит девушка нагая
К нам с экрана, чтоб отвлечь.

Так что кризис пресловутый
Начался давно в России,
Но не с банков и компаний,
А с разрушенных сердец.

***
Я перестану быть поэтом,
Когда забуду про друзей.
И путь их станет мне неведом,
Что начался в душе моей.

Поэтом я уже не стану,
Когда, забившись в благодать,
Чужое горе, чьи-то раны
Я перестану замечать.

Но слава Богу, всё земное
С моей душою на волне:
Людские горести – со мною.
И боль страны – всегда во мне…

***
Чиновники России,
Опричники рубля,
Без видимых усилий
Вновь вознесли себя.

И раж свой удержали,
И обрели права…
А мы в своей державе,
Как на крючке плотва.

Мы все от них зависим.
Не потому ль мне так претит
И этот норов лисий,
И волчий аппетит.

Мы вновь живём под властью
Зарвавшихся чинуш.
Дана свобода красть им,
Брать мзду с наивных душ.

Страна погрязла в справках,
В очередях к чинам.
Живём под вечным страхом,
Что станет хуже нам.

Теперь и с просьбой малой
Прийти я не решусь.
Ах, как ты оплошала,
Моя родная Русь!

***
Я пришёл в этот мир осудить равнодушных,
Разделить с бедняками все горести их.
И найти утешенье в работе и в дружбах,
Озарив добротою свой искренний стих.

Мне по жизни везёт на людей сердобольных,
И в нелёгкие дни не был я позабыт…
Наша горькая жизнь – это вечные войны
Неудач и побед, доброты и обид.

Я пришёл в этот мир,
чтоб вступиться за сирых,
Слава Богу, на этой стезе много нас…
И когда мы берёмся за дело всем миром,
То никто и ничто правде той не указ.

***
Велик соблазн – других учить.
Решив, что ты имеешь право
Разгон таланту учинить,
Когда бы надо крикнуть – «Браво!».

Велик соблазн – судить других,
В своё судейство веря слепо.
А чей-то гениальный стих –
Всего лишь лесенка на небо,

Куда так хочется попасть
В среду помазанников божьих.
Но вдруг почувствовав их власть,
Поймёшь, что ты судить не можешь.

***
Меня преследуют глаза,
Глаза мальчишки из приюта.
Меж нами долгие минуты…
Его тоска, моя слеза.

Я не забуду горький взгляд,
Взгляд одиночества и боли.
Я вдруг себя увидел в школе
В разгар немецких канонад.

Но там была война и смерть.
Бомбёжки, похоронки, голод.
И время не смогло стереть
Из памяти разбитый город.

А здесь и тишь, и благодать.
И всё спокойно и прикольно.
Спортивный зал
И дворик школьный,
Где можно мячик погонять.

Но жизнь помечена бедой.
И в гуще дней неторопливых
Так нелегко быть сиротой,
Когда отец и мама живы…

***
Чем дольше я живу,
Тем мне ещё дороже
Былая жизнь и нынешние дни.
Они порою меж собой не схожи,
Но я прошу судьбу: «Повремени».

Пусть время не спешит,
               как гонщик в ралли.
Мы к финишу ведь всё равно придём.
Ещё не все мы роли доиграли.
Ещё о нас скучает отчий дом.

Чем дольше я живу,
Тем мир вокруг прекрасней.
Я чувствую его – на цвет,
                          на звук, на вес.
Мы в чёрных днях,
         надеюсь, не погрязнем.
А светлых дней, я верю, не в обрез.

И в этот чёртов кризис все со всеми.
Как Родина с любым из нас вдвоём.
Нам одолеть бы это злое время.
А там ещё всю жизнь мы проживём.

***
Ты вспомни, как всё начиналось,
С чего всё у нас началось.
Я был недоверчивым малость.
И робким, как загнанный лось.

А ты была с виду наивной
В свои небольшие года.
«Рискни быть моей половиной», –
Шутя предложил я тогда.

Ты весело мне отвечала:
«Ты хочешь жениться на мне?
Тогда уж попробуй сначала
Понравиться новой жене...»

И я не напрасно старался, –
Вокруг божества своего.

Всё кончилось свадебным вальсом,
И всё начиналось с него.

***
Русские люди разобщены,
Нет иудейского дружества в нас.
Мы одиноки, как в джунглях слоны.
И осторожны в решительный час.

Стих в нас азарт справедливой
                                     борьбы,
Каждый живёт лишь своею бедой.
Не потому ль мы во власти судьбы,
А не судьба в нашей власти крутой.

Где-то Ивана избили менты.
Мы обругаем ментов на бегу.
Но не спалим за собою мосты,
Чтоб их оставить на том берегу.

Русские люди разобщены,
Но от себя не уйти никуда.

Помню, как в горькие годы войны
Всех воедино сплотила беда.

***
Есть в Библии волшебная строка:
«Бог создал чудо
Из ребра Адама…»
И Ева, как библейская реклама,
Глядит с картин в грядущие века.

И замер рай от встречи с красотой.
Мир покорён видением прекрасным.
И нет покоя ни годам, ни расам
От женщины,
Рождённой сказкой той.

И расступилась перед нею тьма…
В какой бы образ Ева ни рядилась,
Она всегда и таинство, и милость,
И добрый свет для сердца и ума.

Я счастлив жить под этою звездой,
Где каждое мгновение нежданно.
Я Еву нежно называю – «Анна…».
И Небо повторяет шёпот мой.

***
Я прочёл «Рублёвскую газету»,
Словно сел в роскошную карету.

И она меня умчала в царство грёз.
Унесла подальше от народа,
От невзгод, от бедности, от слёз…
В мир, где правят доллары и мода.

Где тусовки, зрелища и фитнес
Разжигают и азарт, и страсть.
Только чин
Иль только крупный бизнес
Даст вам право в этот миф
             попасть.

Где давно российские просторы
Поделила меж своими власть.
Жаль, что нет поблизости
        «Авроры», –
Можно было б наплясаться
              всласть.

Я прочёл «Рублёвскую газету»,
Словно возвратился в царский год.
Неслучайно нас теперь, как в гетто,
Отгородили от господ…