ПОЭЗИЯ

Юван ШЕСТАЛОВ

Современные ханты, манси, ненцы и другие народы Севера, с которыми мне приходилось работать как секретарю Союза писателей России, сегодня не чувствуют себя частью гражданского общества. Наши народы ощущали себя в гражданском обществе при социализме, при колхозах. Хотя всё было навязано, старый уклад жизни ломали, но тогда нас всё-таки слушали. Кого-то выбирали, мы могли выступать, говорить о проблемах, хотя, конечно, и назначали руководителей, но тех, кто действительно имел авторитет. Это был коллектив, а мы были свободными гражданами этого коллектива.
Теперь в национальном понимании народов Севера никакого гражданского общества нет. Потому что нет основ. Хотя у нас до прихода Ермака было высочайшее понятие человека. Он не назывался «гражданин», но это был свободный охотник, воин, как бы рыцарь. Две трети населения жили в городищах, а правитель – большой князь – избирался. Есть у манси такое понятие – «миркол»: это собрание, где выслушивают шаманов и простых людей, обсуждают решения князей. В мансийском фольклоре звучала очень высокая гражданская нота. У каждого человека была своя Песня судьбы, через которую каждый утверждал себя как личность, воспевал себя. В этой Песне было всё, что важно для человека: олени, реки, мой уголок земли – манси на всю вселенную иногда замахивался. У женщин была своя Песня судьбы. Например, даже в западных странах было не так. У родственных нам венгров Песни судьбы нет, нет и нашего понимания личности. Поэты у них рождались только из высших слоёв общества – князей, землевладельцев, а у нас поэтом мог быть каждый.
Если присмотреться внимательнее к культуре угорских народов, то станет ясно, что это не дикие племена, что это, может быть, даже особая цивилизация и она требует научного изучения. Для северных народов «граждане» – очень широкий круг людей, каждый рыбак, охотник чувствовал себя гражданином и каждый мог быть поэтом. Так что чувство гражданского достоинства не ново для нас, это, скорее, напротив, возвращение к истокам человека, его свободе и его достоинству. Значит, я могу сочинить о себе Песню своей судьбы с достоинством. Я могу участвовать в жизни своего общества – сирому помочь, зарвавшегося остановить, и дела всего мира мне тоже важны: про всю планету я могу спеть.
Какая может быть гражданственность, если в округе у нас гражданское самосознание на уровне среднеазиатского. Простой человек может оказаться в положении раба. Из моей деревни приезжали ко мне, плакали: единственная работа осталась – собирать бутылки да ящики перегружать. Раньше можно было требовать что-то – почему, например, плашкоута нет, почему в пунктах приёма рыбы холодильников нет, можно было поднимать такие вопросы на собраниях. А сейчас рыбу поймать можно только для еды, а сдавать улов некуда.
Важное условие для развития культуры – это хозяйство, экономическая состоятельность её носителей. Манси, например, – коневоды. Но когда создавали колхозы, у манси лошадей отобрали, создали общее хозяйство. Верните каждой семье хотя бы по одному коню! Но власти считают, что этих коней люди съедят или пропьют. Даже если кто-то съест, кто-то и своё хозяйство начнёт вести. А сейчас всё равно делать нечего, поскольку нет экономической основы.
Сохранение национальной культуры вовсе не подразумевает консервацию традиционного хозяйства, потому что это будет означать экономическую изоляцию, а это губительно для культуры. В первую очередь – обеспечение доступа для детей коренных народов к современному образованию, но этого мало: необходимо создание благоприятной психологической обстановки. А она, в свою очередь, зависит от уважения к культуре, основанного на понимании и глубоком знакомстве с ней.
Быть может, вместо того чтобы принимать меры по сохранению культуры, нам стоило бы задуматься о создании условий её развития, интеграции в общую культуру. Пример пристального и уважительного отношения к традиционным культурам можно найти в национальной политике Венесуэлы, где принцип взаимодействия культур был закреплён на уровне основного закона. Конституция Венесуэлы вводит понятие «взаимодействие культур», под которым понимается процесс креативного взаимодействия между миноритарной группой населения (индейцами) и народом как единым целым. Конституция обязывает государственную власть создать все необходимые условия для взаимодействия между индейцами и венесуэльским обществом в целом. В основе национальной политики Венесуэлы лежит правило «Соблюдение принципа взаимодействия культур на основе их равенства».
Мы тоже должны стремиться обеспечивать взаимодействие культур, основанное на их равенстве. Я манси по национальности, но одновременно я – носитель русского духа. И стремлюсь к планетарному сознанию. А к нему можно прийти лишь на основе любви и уважения к своей маленькой культуре, ведь без основы нельзя. Я – манси, я стараюсь самое мудрое, самое хорошее, что мои предки собрали за многие тысячелетия, вложить в мировое сознание. В мировую культуру, в мировой дух, а некоторые идеи, может быть, сделать первоосновой, такие как понятие «экология».
К сожалению, многие наши округа, области заболели среднеазиатским сознанием. Они стали придумывать себе суверенитет, свой флаг, свой гимн, хотят быть независимыми в своём маленьком улусе. Я враг этого сознания, я человек планетарного сознания. Конечно, до него нам ещё расти и расти, но я за сознание более высокого уровня – за российское сознание. Моё сознание – это космическое сознание или сознание природы, Торума. Торум – это бог, это природа. На Севере, в полярных условиях даже те люди, что приехали, становятся другими. Начинают вспоминать самые лучшие черты своих предков. Те, кто рядом с нами поселился уже давно, переняли мудрость Севера. Но вновь пришедшие – наоборот, каждый из них старается навязать свои законы, и эти законы вовсе не мудры и не справедливы. С теми, с кем мы живём давно, мы не отделяемся друг от друга.

СЕРДЦЕ

Люди сердца не щадят,
Словно знать не знают люди,
Сколько добрых песен в сердце,
Словно знать не знают люди,
Как умеет плакать сердце…
В сердце всё, что людям нужно
На земле для вечной дружбы:
В нём бессилье, в нём и сила,
В нём и солнце и ненастье,
В нём родится слово «милый»,
Запелёнутое в счастье.
Бессердечный лезет в драку,
Как собака на собаку,
И врага по-волчьи кличет,
И рычит, и рвёт добычу,
Рвёт добычу в гневе лютом…
Что без сердца делать людям?
От вина хмельны бываем,
Видим деньги – тянем руки,
Лишь о сердце забываем,
О его негромком стуке…
А без сердца пьян не будешь
От любви весною ранней,
Сердца нового не купишь,
Если биться перестанет…
Жить без сердца невозможно –
Будьте с сердцем осторожны!


***
Как море – снег. Сугробов гребни
лежат загадками вдали.
А чум – как бы старик-волшебник
в оленьей шкуре до земли.
Земли и неба звёздный праздник
искрится шкурою бобра.
Звезда Полярная не гаснет –
сиять ей в небе до утра!
Но свет небесный греть не может –
вернусь я в круг друзей своих,
где правда ценится дороже
всего – дороже олених!
Олень в упряжке познаётся,
а человек – в пути, в пургу…
Как учащённо сердце бьётся!
Я – у себя, я – на снегу! 

МУЗА

Муза, муза, муза…
Почему в моих снах ты поёшь?
Поёшь, не поёшь, а светишься,
Встретишься со мной на экране,
В стакане моём отразишься,
Кому-то опять приснишься
Женщиной, манящей тайной
Тайн очарования
Чарующего телеэкрана.
Раны наносишь ты, раны.
Раны твоей красоты
Высоты иной умоляют,
Гуляют, ликуют и плачут.
Плачу, не плачу, лечу.
Свечой и солнцем свечу,
Кричу и пою на рассвете.
Рассвета опять хочу!
Где же сейчас моя Муза?
Союза какого она жаждет?
Дважды, трижды сражённый,
Сожжённый в огне Любви,
В крови я опять, в крови…
В крови Любви сокровенной
Сакральный свет Судьбы.
Судьбу судом не исправишь,
Не ославишь, суди не суди.
Посиди со мной, не лети.
Свети, расцветись своим светом,
Секретом Любви озари.
До зари моей не сгоревшей
У постели Любви посиди.
Муза, Муза, Муза,
Доля твоя нелегка:
Легка и светла на экране,
В стакане моём – ты вино.
Вини, не вини Моя Муза
Союза вдохновенья жаждет.
Дважды, трижды сражённый,
Сожжённый в огне Любви,
Кровью стихий истекая,
Улетаю опять молодым
В молодой Космос Судьбы.
Судьбу судом не исправишь,
Не ославишь, вини не вини.
Вино не кровавей крови,
Вино не хмельнее Любви.