Во второй раз, спустя пять лет, говоря о русском вопросе, отвечаю пессимистично, так как сужу по происходящим в Грузии явлениям, а также высказываниям тех, кто стоит у штурвала власти и ведёт курс, противоположный русскоязычному пространству. После скончания советской эпохи, с её всеобщей унификацией на базе русского языка, когда уже кардинально демонтирована тогдашняя экономика с её устаревшим научно-технологическим потенциалом, кооперированием между республиками, нынче на земле Руставели с каждым днём всё больше отпадает необходимость всеобщего знания языка Пушкина. И лишь если Россия сумеет широкомасштабно осилить высоты совершенно новой индустриализации на базе ноу-хау, проявит волю в реализации своих честолюбивых замыслов, как, например, внедрение прогрессивных технологических разработок столь рекламируемых научных центров, то у неё появится реальный шанс стать маяком для будущих капитанов и штурманов грузинского государственного лайнера, ныне ориентированного на еврозону, в которой главенствует английский язык. Выбор их теперешнего курса пояснил в своём недавнем интервью радиостанции «Эхо Москвы» министр образования Грузии Дмитрий Шашкин, тем самым аргументировал резкое сокращение числа местных русских школ. Таким образом, пусть и чуточку утрируя, невольно приходится полагать, что спустя два поколения язык Пушкина здесь может стать предметом изучения лишь таких курсов экзотических языков, как, например, эсперанто. Хотя в противовес подобному мнению оппоненты приводят иные, не менее веские аргументы: «Россия – это громадный рынок сбыта, и разрыв отношений с ней – безумие!», «Нельзя разбогатеть, теряя веками наработанное!», «На каком же языке предстоит общаться с гражданами СНГ, и в первую очередь отторгнутых регионов, где и не горят желанием ориентироваться на Запад!» Тем не менее у нас уже безальтернативно взят курс на языковую переориентацию. В подтверждение этому нередко вспоминаются брошенные в узком кругу слова одного из приближённых Э. Шеварднадзе, когда тот ещё был президентом: «Через одно поколение Грузии предстоит войти в англоязычную зону!»
Остановившись на минорной ноте своих рассуждений, ухвачусь за «соломинку», способную хоть как-то удержать интерес к русскому языку со стороны хотя бы части грузинского грядущего поколения. Процитирую собственный афоризм: «Спасение читателя – дело рук писателя! Спасение писателя – дело рук читателя!» Поэтому местным русскоязычным авторам стóит ориентировать свои произведения на более широкий круг читателей, писать доступнее, но и не прибегать к низкопробному популизму, чаще обращаться к актуальным и злободневным темам. Соблюдая нормы современного русского языка, в то же время не пренебрегать местным, уже сложившимся языковым колоритом с устоявшимися лингвистическими формами, неологизмами из смеси русского, грузинского, армянского, азербайджанского и других языков.
Следует учитывать порог восприятия и того местного потенциального читателя, у которого постмодернистские изыски могут вообще отбить интерес к русскому языку и литературе. Создатели грузинского букваря Якоб Гогебашвили и армянского – Газарос Агаян к тому же с целью закрепления освоения младшеклассниками своей национальной грамоты писали то, что и по сей день остаётся любимейшим чтением. Даже Л.Н. Толстой писал бесхитростные, простые рассказы для детей, например «Филиппок», где нет пафосных нравоучений и мораль лежит на поверхности.
Что касается произведений для читателя – приверженца сюжетных, с местным колоритом, но вовсе не вульгарных, то много ли найдётся для него таковых в сегодняшних изданиях? Неужели уже неактуален и неинтересен, скажем, образ нашего современного «маленького человека»? Неужели канули в Лету типажи, подобные Пепо, Гикору, Аршину Мал-Алану, Кваркваре и Фуфале… оставившие глубокий след в сердцах их современников? И если кто-то из наших русскоязычных авторов полностью ориентировал своё творчество на российский читательский рынок, где и так полно своих поэтов и прозаиков, то опять-таки приходится делать пессимистическое заключение о здешних перспективах языка Пушкина.
Так какое направление всё-таки предпочитают в общем литературном процессе местные русскоязычные авторы?
Дать однозначный ответ воздерживаются особенно авторитетные местные литературоведы. Очень уж ответственно сразу дать оценку всему тому, что чуть не ливневым потоком несётся на них из разных новоявленных литературных и окололитературных изданий. Более смелые оценщики такое явление воспринимают по-разному. Для одних это неудобоваримая графомания, для других – чуть ли не авангардный танковый прорыв в литературные дали будущего.
«Так это же в целом прекрасно! – доводится слышать и такое восклицание. – В большом количестве есть больше шансов отыскать алмаз!». Однако тут стоит вспомнить философское: «Много – не есть хорошо!» Принцип теории вероятности слишком дорого обойдётся неопытным, тем более не русскоязычным читателям. Обжёгшись на изобилии невнятных текстов, могут навсегда вообще отвернуться и от всего, что написано на языке Пушкина.
Недавно мы беседовали об этом с одним из русскоязычных тбилисских литераторов, взявшим на себя ещё и ответственную миссию критика, и есть смысл отдельно зафиксировать один из пунктов наших рассуждений. Что касается вообще критиков, систематически прикладывающих усилия в этой ответственнейшей литературной сфере, то нынче их уже не отыщешь даже днём с огнём. Причины очевидны. Кому охота бесплатно наживать врагов на теперешней, широко раскинувшейся ниве поэтов и прозаиков, творящих по собственной инициативе, без чьих-либо заказов?! К тому же местные русскоязычные издатели стараются обходить стороной острые полемические публикации, тем более что большинство из них некоммерческие. И хотя качество опубликованного в них «писательского товара» нередко весьма высокое, авторов не вознаграждают и не стимулируют гонораром, тем самым формально причисляют к рангу любителей. А что ещё можно требовать от любителя?! Пишет добротно – и за это спасибо! Что уж говорить о работе критика, требующей высочайшего профессионализма, особого литературного чутья, вкусовой интуиции!
Так о чём же шла беседа с нашим критиком-добровольцем! Он, как и всегда, ругал постмодерн, по его убеждению, несущий необратимую опасность традиционному русскому литературному мейнстриму. С постоянством знаменитого римского сенатора Катона-старшего, провозглашавшего: «Карфаген должен быть разрушен!», направлял острые стрелы против этого, по его убеждению, литературного завихрения, несущего опасность для талантливой пишущей молодёжи. Тем более что нынешнее время – это время глубочайших системных и социально-политических преобразований. Прожить отдельные трагедии своего времени, постараться осмыслить их, оценить и выразить своё отношение – вот чего жаждет наш критик. Хотя тут же нужно признать, что нежелание некоторых талантливых авторов продираться в эти литературные «дебри» – тоже позиция: «Литература – для литературы». И опять-таки, не собираясь навязывать им собственное мнение, хочется верить, что всё-таки найдутся и такие, кто вовремя ступит на прославленный путь русской классической литературы – быть сопричастными к жизни современников! Кто поспорит с такой позицией в контексте сохранения языка Пушкина для тех, кто живёт на земле Руставели?!

Артэм ГРИГОРЕНЦ

Киракозов Артём Григорьевич (Григоренц Артэм), член Союза армянских писателей Грузии «Вернатун». Окончил механико-машиностроительный факультет грузинского политеха. Играл в джазе ГПИ, в своё время ставшего лауреатом Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Москве.
Составитель нескольких сборников и автор многочисленных рассказов. Организатор литературных мероприятий в Тбилиси.