(к 100-летию со дня рождения популярнейшего советского поэта)
1
Феномен Эдуарда Асадова – его запредельной советской популярности – лежит не в литературной плоскости, хотя разумеется растёт из литературы.
Очевидная шаткость (слабость) стихосложения компенсируется внезапным домашним уютом нанизываемых друг на друга жиденьких строк: всегда скреплённых клеем сентиментальности – столь милой девушкам, и дамам определённого возраста: а именно они и составляли подавляющую часть аудитории Асадова.
Отношения мужчины и женщины – что может быть более бьющим, пьющим жизнь, драгоценным, близким?
И Асадов, чувствуя тонко психологические импульсы и мотивировки, созидал галерею любовных отношений, охватывая и ссоры, и влюблённость, и семейные неурядицы, и одиночество девичьего сердца.
Стихи… так себе – с точки зрения версификации и тех вариантов, что предлагал ХХ век?
Безусловно.
Стихи светлые?
По большей части да:
А счастье, по-моему, просто
Бывает разного роста...
Сколько миллионов советских женщин помнили наизусть бесхитростную формулировку эту?
Стихи Асадова – триумф обыденности, заурядности бытия, да и мысли скромны, но...
Но была в них та чистота, которая заставляла светиться радостью лица его читательниц; была в них та теплота, которая убеждала – никто не одинок, каждому перепадёт его кусочек счастьица на земле.
Как знать – может быть, это важнее стилистической изощрённости, и самого грозного поэтического мастерства.
Как знать...
В наше время, когда чистота выдавлена из жизни различными грязевыми потоками, такое невольно приходит на ум.
2
Вне сомнения – его мужество: сине-стального отлива, стойкость солдата, перенесшего сложнейшие операции, в результате чего лишился возможности видеть физическим зрением: и – как знать? – может быть, открылись каналы внутреннего, укрепляемые памятью, рождавшей стихи о войне:
Бывало все: везло и не везло,
Но мы не гнулись и не колебались,
На нас ползло чудовищное зло,
И мира быть меж нами не могло,
Тут кто кого – контакты исключались!
И думал я: окончится война –
И все тогда переоценят люди.
Навек придет на землю тишина.
И ничего-то скверного не будет…
Не терял надежды, какие бы беды не жгли, какая б темнота не наваливалась; надежда – собственно – один из основополагающих мотивов поэзии Асадова, – поэзии, некогда столь необходимой людям, не слишком искушённым в сложностях стихосложения.
Стих течёт…
Он рождается естественно – и втекает в миллионы душ: так было, ибо именно миллионами исчислялась асадовская аудитория.
Так было.
Бодрой свежестью веет от иных стихотворения, посвящённых войне:
Нет, не льщусь я словом «ветераны»,
Хоть оно почетно, может быть.
Только рано, абсолютно рано
Мне такое звание носить!
Есть в том слове что-то от усталости,
От поникших плеч и тишины,
От морщин, от грустной седины,
А короче – от дороги к старости.
Свежестью – и той силой, что определила правила его индивидуальной жизни: без жалоб, трудной, с верным вектором, котором следовал весь отпущенный путь.
Искренность и сострадание – двумя струнами – вибрировали в лирических стихотворениях Асадова:
К ней всюду относились с уваженьем:
И труженик, и добрая жена.
А жизнь вдруг обошлась без сожаленья:
Был рядом муж – и вот она одна…
Это поэзия, находившая волшебный отзвук в женских сердцах: когда ситуации узнавались, когда веера эмоций были схожи; и снова надежда сияла, и преодоление трагедии (почти любой) казалось возможным.
И любовь в его стихах расцветала райски: сияя листьями оттенков, и определяя бытование человеческое на земле:
Я в глазах твоих утону – Можно?
Ведь в глазах твоих утонуть – счастье!
Подойду и скажу – Здравствуй!
Я люблю тебя очень – Сложно?
Что ж…
Возможно, миссией поэта Асадова было утешать и дарить надежду?
В таком случае – с этой миссией он справился.
Справился – учитывая, что издают его и ныне, причём в бумажном варианте, книги выходят, находят вероятно, своих читателей.
Читательниц – скорее: ибо девичьи сердца, какие бы технологии не бушевали вокруг, сколь бы не торжествовали гаджеты, изначально настроены на световую волну любви: ту, которая влагой живою своей пропитала большинство строк Асадова.
В 2021 году в «Эксмо» вышла книга под знаковым названием «Моя любовь»: альфа бытия вмещена в силу краткого словосочетания.
В «Эксмо» же вышло «Полное собрание стихотворений», и книжка с милым названием «Я иду по мокрым травам…».
Слово Асадова, сколь бы ни были велики к нему претензии поэтических эстетов, проросло к читателям, его не затоптали копыта прагматики и эгоизма.
…резко прочерчивает реальность образ Белинского:
Да, он обязан бичующим гневом излиться.
Да, он обязан, он верит в Россию, в народ!
Мысли, надежды… Кто рядом с ним? С кем поделиться?
Маша… жена? Не поймет, ничего не поймет!
Надо работать, а сил остается немного,
Недуг сжимает своею костлявой рукой,
Злая нужда постоянно стоит у порога,
Просит долги и стучит деревянной клюкой.
Есть ли здесь формула любви?
О да, ибо боль классика равна ей: и… столько разновидностей любви…
Асадов знал рецепты счастья – и делился ими.
Он и сам был счастлив: слепой солдат, поэт, обретший невиданную популярность, честный и чистый человек, несший до конца, до смертного листа фонарь любви высоко над головою.
Александр БАЛТИН
