Часть четвертая
Следует предупредить читателя, что я сознательно не стал выстраивать текст этой части очерка в хронологическом порядке. Повествование составлено по ассоциативному принципу.
Сегодня 20 ноября 2022 года. Почему начинаю именно с этого дня, хотя до него, да и после прожито уже несколько месяцев? В этот воскресный день в Севастополе состоялось важное событие для семей и друзей участников СВО: основана Аллея Героев в честь погибших за Отечество воинов.
Семьдесят пять кипарисов были посажены родными и однополчанами героев. Инициатором выступил «Совет матерей, вдов и сестёр». Руководство города и фонд «Мы – Севастопольцы» помогли с оформлением и организацией. Курсанты Нахимовского училища приняли самое активное участие в акции (Подробнее: «Герои в Крыму»).
Быстро летит время. А в эти военные дни – особенно стремительно. Вроде бы события недавних месяцев ещё свежи в памяти, но оказывается, что вокруг так много изменений, что невольно задумываешься: надо ли о прошлом?
Надо… тем более что всё нижеследующее записано было по горячим следам, да и не такое уж оно и прошлое…
Однако прежде чем оглянуться назад, скажу о сегодняшнем ощущении окружающего мира. Российское общество продолжает меняться и разделилось. Теперь противостояние это стало куда более заметным. Одна часть общества занимается увековечиванием памяти своих погибших сыновей и мужей. Другая – пытаясь отойти от шока после проведённой мобилизации, отправляет своим «новобранцам» посылки. Третья, остывает, после негодования, что мужья и сыновья ушли добровольцами. Четвёртая, прикладывает все усилия, чтобы спрятаться самим и укрыть «своих». Но делать это им приходится очень хитро: придумывая заболевания отпрыскам (типа ожирения), усиленно продвигая через СМИ мысли о том, что сбежавшие очень важны для страны, и что именно они, вернувшись, будут поднимать послевоенную экономику, так как являются самым ценным интеллектуальным фондом страны. Пятая, шипит по поводу всего происходящего с «кукишем в кармане» и призывами одуматься и проявить снисхождение к украинским «братьям», ставя во главу угла их обманутость русофобской пропагандой.
Разделение прошло по всем гражданским российским фронтам. А на фоне этого – почти полная фронтовая сплочённость на фронте и небывалая поддержка армии в прифронтовой полосе… Всё-таки девятый месяц воюем, и навык приобретён, и опыт появился, и приёмчики врага, прежде «блещущие новизной», оскомину набили…
В те же дни было ещё одно столь же важное сколь и горькое событие для нашей семьи. В зоне спецоперации 6 ноября на одном из самых опасных направлений, Херсонском, погиб протоиерей Михаил Васильев, которого с любовью называли «батюшкой ВДВ» (Герой России, посмертно). Мы не были с ним знакомы. Есть, конечно, небольшая вероятность, что мы встречались с ним в приходе о. Дмитрия Смирнова в Петровском парке у метро Динамо в далёкие девяностые. Один из моих товарищей по Литературному институту им. А.М. Горького, как ни странно, его однофамилец о. Фёдор Васильев, намекнул мне про возможность такого пересечения во времени. Откуда такое внимание к его гибели в нашей семье? А всё просто. В октябре жена рассказала о передаче «Кино и смыслы» на канале «Культура», посвящённой фильму «Белорусский вокзал». В этой передаче о. Михаил был почти чужим. Один участник вспоминал про «неуютные для живой жизни шестидесятников послевоенные годы», воспроизведённые в киноленте, собеседница призналась, что ни разу не досмотрела фильм до финала.
Обычные столичные интеллигенты, режиссёр и критик, по-разному прячущиеся от правды за либеральными лозунгами и пустословием о преувеличении роли ветеранского ресурса, об отличии СВО от настоящей войны, о праве людей понимать патриотизм в своём кухонном смысле. И только о. Михаил отметил важность этого фильма сейчас, как возможность задуматься о судьбах сотен тысяч участников СВО, которые скоро вернутся в мирную жизнь с желанием жить не по лжи. И спор существования «поколения без войны», но с возможностью состояться исторически, всё же решается не умными рассуждениями критиков о задавленной свободе в шестидесятые (с намёком на судьбу нынешнего поколения навальнят или поиске внутреннего врага), а мыслями о. Михаила с опорой на жизнь и боевой опыт на грани жизни и смерти священника, ничего не замалчивающего, ни перед кем не склоняющего голову. И всё это потому, что жить в мирной жизни с ощущением военной правды, когда «вот враг… и наше дело правое» просто неприемлемо для обывателя в любых веках. Как сильно сказано им о необходимости видеть «внутреннего врага» и бороться с ним, «проявляя любовь к Родине не творческими посылами и эпитетами, а через действие, защищая государство и свой народ, а не только территорию». Многое он успел сделать в жизни и сказать о смыслах им понятых. Услышьте его спокойную речь.
Мы с женой, как люди воцерковлённые, постарались разузнать, что же это за смелый человек. И нашли на канале «Спас» беседу, в которой он посоветовал ведущим «больше времени тратить на деторождение и меньше на телеэфиры… такое вам батюшкино благословение». Теперь это и завещание отца Михаила всем нам. Отец шестерых детей имел на это право… Признаюсь, что только от него услышал я призывы к увеличению количества священников в армии. Меня именно это больше всего за живое взяло: слова о насущной потребности присутствия на передовой Батюшек. Скажу и то, что слышал собственными ушами от одного из Севастопольских священников. На мой вопрос, «почему священники не бывают в воинских частях?», он поведал о запрете официально посещать театр военных действий. После небольшой паузы он продолжил, чем и заслужил моё уважение и доверие: «Поэтому мы берём отпуск и ездим нелегально…» Неужели наша Церковь боится санкций или конфискации своей собственности или ареста счетов по всему миру?
Только представьте, в православной стране тебя почти нелегально доставляют к страждущим… Пересказывать все истории и чудеса из жизни о. Михаила не буду, всё сегодня легко можно найти в интернете (хоть какая-то от него польза). Но то, что нам явно не хватает подобных священников, могу сказать, как прихожанин. Потому что сегодня служить молебны «за мир во всём мире» – это (по моему мнению) равносильно предательству! Потому что нет патриаршего решения, что все требы по убиенным воинам творятся постоянно и без денежных приношений. Езжу я по стране много, и знаю точно, что в одних местах не берут ни рубля, каким бы длинным список ни был, а в других – строго следуют прейскуранту… В-третьих же, священники наставляют паству на обязательности постоянной лепты в церковь, забывая о том, что на передовой без этой нецерковной, а гражданской, гуманитарной «лепты» могло прибавиться нынче ещё «трёхсотых»…
Это моё личное мнение, основанное на жизненном опыте. Я обещал в самой первой из частей этого очерка быть жёстким и ничего не замалчивать. Вот только один вопрос: будет ли это напечатано сейчас хоть где-то в России?
Поэтому не отпускает меня не только военная тема, но и мысли о личности о. Михаила. Не так много я встречал в своей жизни достойных священников, к которым всей душой бы стремился на исповедь и покаянный разговор... Царствие ему Небесное!
И всё же обо всём по порядку. Вернусь на несколько месяцев назад.
30 сентября опять произошли серьёзные изменения в мироустройстве. ДНР и ЛНР, и освобожденные территории бывшей Украины по итогам референдумов вошли в состав России.
Севастополь, 5 ноября 2022 г., День военного разведчика. Однополчане
Неделю спустя я пересекаю Крымский мост со стороны России. В Тамани впервые услышал объявление, что при посадке в поезда необходимо пройти таможенный контроль.
В поезде я стараюсь ни с кем не общаться. Пробую слушать. Но в поездах тишина. Люди почти перестали разговаривать друг с другом «за жизнь».
Пока писал часть этого текста – проехали Крымский мост. Слава Богу. К сожалению, это было и остаётся наиболее тревожным местом на еще мирной российской территории… Продолжаем жить и работать. Хорошо бы дальше говорить только о своём, сокровенном. Но вмешивается суета житейская. Солнце за окном почти летнее. А уезжал из промозглой Москвы, залитой дождями, пронизанной ветром. Мой поезд «Таврия», следующий по маршруту Москва – Феодосия, оказался последним летним в расписании компании. Обратного поезда по этому маршруту уже нет. Значит, курортный сезон закончился. А вот билетов, как и летом не купить.
СВО продолжается с новой силой. В прессе все разговоры о частичной мобилизации. О, сколько чиновников потеряли свои тёплые насиженные места. Вроде услышали глас вопиющего… Неужели начало перелома?
Посчастливилось мне 25 сентября посетить Мариуполь вместе с Кремлевским симфоническим оркестром под управлением Константина Чудовского. Я уже рассказывал читателям о моём первом после гибели сына посещении Мариуполя, в тот момент ещё закрытого города на освобожденной территории Украины под юрисдикцией властей ДНР (на момент действия ДНР ещё не вошла в состав РФ).
В третьей части этого очерка я не рассказал об июльской обратной дороге из Мариуполя и обо всех тогдашних моих спутниках.
Выразивший желание поехать со мной к месту гибели сына тульский писатель Сергей Овчинников, слово своё сдержал. И всю дорогу до Мариуполя он, профессиональный доктор, мечтал хоть час посвятить оказанию медпомощи мариупольцам. Возможно, Сергей был очень тактичным в мой адрес, или график у нас оказался жёстким, а может общее впечатление от увиденного так нас приземлило, что на обратном пути мы все словно позабыли о его желании и поехали опять же по выбранному мной маршруту. Маршрут я обдумывал несколько месяцев, изучая карту города, расспрашивая морпехов. Так что от места гибели сына и его товарищей во время героической обороны мариупольского «Дома Павлова», окруженной группы морпехов 810 Бригады и спецназовцев ГРУ – мы поехали по пути их продвижения утром 13 марта.
В День морпеха на сайте ТАСС было опубликовано интервью с начальником штаба 810-й отдельной гвардейской бригады морской пехоты Яном Сухановым, принимавшим участие в боях за город. Вот заинтересовавший меня отрывок: «В конце февраля мы действовали двумя батальонными тактическими группами (БТГ). Первая прибыла из Крыма – места постоянной дислокации соединения, вторая высаживалась в составе десантного отряда со стороны Бердянска. В первых числах марта мы участвовали в освобождении Мелитополя, затем в ночь с 7 на 8 марта поступил приказ выдвинуться в направлении Мариуполя, блокировать его и установить над ним контроль. 10 марта 2022 года подразделения морских пехотинцев одними из первых вошли в Мариуполь. …Помните знаменитый на весь мир дом Павлова в Сталинграде?! Тот самый, в котором во время Сталинградской битвы почти два месяца героически держала оборону группа советских бойцов. Так вот в Мариуполе у нас была похожая история.
Одна из батальонных тактических групп 810-й бригады, которая заходила с восточной стороны города, получила задачу блокировать автомобильный мост, ведущий к заводу «Азовсталь», чтобы, с одной стороны, не допустить поступление туда резервов, с другой – не выпустить с завода уже закрепившихся там боевиков. В итоге морпехи заняли один из ближайших к мосту домов и огнем не подпускали противника к переправе. Разумеется, вскоре наших ребят стали штурмовать, и продолжалось это несколько дней…» (Полная версия ЗДЕСЬ).
К месту дислокации подразделения, на улицу Виноградную, дорога была недолгой, всего-то минут двадцать. Городской пейзаж по дороге представил нам воочию, с какой интенсивностью в этих местах велись бои. Улица упиралась в храмовые ворота, за ними открывался вид на величественное здание собора Архангела Михаила. Я не мог не посетить этот храм. В нашем селе церковь освящена тоже в честь Архистратига Божьего Михаила, сын вырос при храме, посещая его по воскресеньям почти с самого рождения, исповедуясь и причащаясь, даже несколько лет звонарём был, пока колокольню не закрыли по ветхости.
Перед воротами в храмовый парк – перекрёсток, продутый всеми ветрами. Мы выбираем место на площадке для парковки, за нашей спиной дорога в центр города с голыми столбами освещения и свисающими до земли обрывками проводов, слева и справа выгоревшие многоэтажки. Ветер приносит от домов запах городской свалки, горелок и тучи мух, которые не успевают остановиться, чтобы прицепиться к нам. Ветер Азовского моря будет сопровождать нас ещё долго…
На храмовом взгорке, с самой крутизны, открывался прекрасный вид на Азовское море, на прибрежные, в низинке, кварталы частных домов, на огромные отвалы отработанного шлака с завода «Азовсталь» (Рад, что решение по рекультивации этого места принято, и место это станет Парком Победы.). Как здесь будет опять красиво после восстановления! Я поймал себя на мысли, что очень хочу жить в Мариуполе (жаль, что семья против, боится за меня из-за постоянного психологического давления «Азовстали»).
На часах чуть за полдень. Асфальтированная дорога для проезда машин через парк к Свято-Архангельскому собору вся в засыпанных щебёнкой белых кругах и «цветах» от осколков снарядов. Если не знать, что за каждым таким разрывом могла быть очередная смерть, то красота этих «цветов» вполне может вызвать восторг у какого-нибудь конструктивиста. Действительно, почему бы не сфотографировать все эти «цветы смерти» Мариуполя, не совместить их с фотографиями погибших, и не транслировать эти картинки со словами памяти вместо рекламы по телевидению и в кинотеатрах? Кстати, направления всех разрывов на аллее от снарядов, выпущенных со стороны «Азовстали», да и повреждения на куполе показывают, что обстреливали церковь укронацисты.
Думаю, грешным делом, и об этом, пока ищу настоятеля. А он в трудах, у него в гостях представители администрации города, они обсуждают вопросы ремонта церкви, восстановления памятника митрополиту Игнатию на смотровой площадке и многое другое. Об этом узнаю от женщины из иконной лавки. Там же оставляю лепту на восстановление храма и поминальную записку по погибшим разведчикам-морпехам из бригады сына.
Мимо этого храма они уходили утром 13 марта 2022 года в разведывательный рейд. И обратно при эвакуации их вывозили мимо его стен. И даже «Тайфун» с грузом 300 подбили тут же. Звонил ли колокол в те горькие дни? Молились ли прихожане? И о чём молились? Когда-нибудь услышу ответы на все вопросы…
Мы крестимся и кланяемся на крест полуразрушенного купола собора и под усиливающимся дождём и ветром уезжаем под горку в поисках места дислокации бригады в те мартовские дни.
Конечно, всё давно прибрано вдоль улицы. Лишь на одной из просторных песчаных площадок ещё видны следы размещения военной техники, остатки материала палаток, обмундирования, опорных конструкций.
На наши вопросы местные жители отвечают неохотно и пожимают плечами. Может прибыли в эти места позже… Разрушенных домов почти нет. Единичны следы обстрелов. По пути попадается одна из работающих в Мариуполе российских бригад электриков, восстанавливающих провода от столба к столбу. А мы проезжаем мимо, выбираемся из посёлка и оказываемся на территориях нескольких пионерских лагерей, расположенных вдоль моря друг за другом, занятых теперь нашими военными. Дочка упрашивает остановиться, очень хочется ей угостить кофе, пирожками и прочей снедью ребят, отдыхающих тут и там. Как мы ей не объясняли, что скорее всего они ничего не возьмут, что приказ у них такой – она всё же убегает… И возвращается обратно расстроенная. Но поболтать с мальчишками, почти её ровесниками, ей всё же удалось.
Мы проезжаем через КПП, предварительно уступив дорогу встречной колонне автомашин, на бортах которых, кроме тактических знаков Z, нанесены надписи «Разминирование». Вот уж чего в Мариуполе не на один месяц точно, так это разминирования и строительства. Теперь на нас смотрят и провожают уже внимательные взгляды.
Выезжаем из Мариуполя по незнакомой дороге и обнаруживаем наличие отличной трассы (местами только ведётся ремонт, но это было уже не наше прежнее «направление» вместо дороги). Подсознательно, наверное, мы не захотели ещё раз испытать впечатление от разрушений в городе.
День стремился к 16.00. Устроив небольшой перекус тем, что не взяли солдаты, вдруг вспомнили позавчерашнюю ночёвку на белгородской земле у гостеприимных хозяев с мирным благополучным достатком в доме.
Мариуполь, проезд на Азовсталь закрыт
Далее опять взгляд ещё глубже в прошлое… В Мариуполь из Москвы мы целенаправленно ехали через белгородское село Вышние Пены. Посмотреть на селение рядом с границей хотелось, а ещё познакомиться с людьми, которые с первых дней СВО еженедельно помогают нашим бойцам, подвозя им к границе плоды своих сельских трудов, насколько позволяет багажник их машины.
Хозяева первым делом отправили нас в баню. Славное это дело – русская банька после долгой дороги. Усталость как рукой сняло. Вот бы нашим парням такие привалы делать… А им порой по неделе не умыться, не побриться, так успешные менеджеры армейскую жизнь усовершенствовать успели, не говоря уже об отсутствии горячей пищи на привале, если, конечно, сам не подсуетишься, будто после боя есть время у бойцов для проявления своих поварских умений.
Так и хочется отправить этих менеджеров готовить обеды парням, хотя бы на недельку, а ещё пусть прачечную в районе боевых действий найдут, чтобы договор с ней заключить на обслуживание подразделения, находящегося в постоянном огневом контакте с противником…
…Мы на мирной территории. Между заходами в парную разговорился с хозяином. Сразу за баней в саду-огороде меня поразил необычный вал. Оказался полузасыпанным противотанковым рвом времён Великой Отечественной. Этот ров тянулся, оказывается, чуть ли не через всю Белгородчину. И стирали его с лица земли сельчане-крестьяне многие десятилетия. Подумалось мне тогда, что не окажи наша армия долгожданную помощь донецким жителям, пришлось бы нам этот вал опять копать. А судя по тому, как сейчас, в сентябре-октябре, развиваются события, уж точно – пришлось бы всем миром рыть. (Прим. автора: в октябре-ноября похожие фортификационные работы были начаты, а в ноябре и отряды территориальной обороны стали формировать.) За столом пообщались о вынужденных переселенцах-беженцах, которых становится всё больше. Местные жители с опаской смотрят на них, потому что не понимают, чем они живут и где работают. Позже, в ноябре, узнаем, что по ночам на улицах села пьяные «беженцы» кричат: «славаукраине». …А мы опять терпим. Надеюсь, что с появлением подразделений теробороны этого уже не будет.
Поводырь наш, теперь и назвать его можно – депутат ДНР Мирослав Руденко, рассказывал множество историй из донецких буден, из прошлого и настоящего. А мы впитывали их, запоминали, писателю очень нужны рассказы от первого лица, мысли свидетелей происходившего.
И главной темой было: воссоединение региона с Россией и нежелание каких-либо замирений с противником. Наелись они этими «мирными» договоренностями с цивилизованным Западом, во время которых 8 лет гибли мирные жители Донбасса.
Уже потом, после торжественного возвращения четырёх территорий в состав РФ, я с беспокойством буду спрашивать Мирослава о бомбежках Донецка, о том, есть ли вода, газ, отопление, электричество после очередной атаки…
Он, привыкший к трудностям военно-гражданской жизни, немногословно рассказывает о необходимости опять идти искать воду не только для бытовых нужд, но и для того, чтобы приготовить еду себе и детям. А совсем скоро надо будет искать воду для заполнения системы отопления.
Моя вторая поездка в Мариуполь могла быть и другой. С коллегами по Союзу писателей России, вроде бы откликнувшимися на мою просьбу о включении в писательскую группу по работе в ДНР и ЛНР, ничего не получилось. А вот бывший мой сосед по селу, много лет как переехавший, оказавшийся, к моему удивлению, сотрудником аппарата Управления делами Президента РФ, не только приехал с детьми на могилу гвардии матроса Ивана Лукина (его дети росли рядом и знали сына), но и предложил мне предоставить стихи для исполнения их Народным артистом России Александром Михайловым в Мариуполе. Я слабо верил в эти планы. Но настал день, когда мы встретились ранним утром на Ленинградском шоссе и поехали на Чкаловский военный аэродром. Тут я и выяснил, концерт (а точнее музыкально-поэтическая композиция) называется «Мариуполь – Москва. Во имя жизни». А скрывались эти планы в целях безопасности его участников.
Концерт «Во имя жизни – Мариуполь» должен был начаться ближе к вечеру. Я заранее прослушал все четыре части Четвёртой симфонии великого П.И. Чайковского и даже выспросил в самолете у дирижёра – Константина Чудовского, в чём, по его мнению, её уникальность. А вот поэтическую композицию я ждал с нетерпением. Когда ещё прозвучат мои стихи, посвящённые воинам-героям и сыну в самом освобожденном ими Мариуполе в исполнении Народного артиста России Александра Михайлова?
Перед началом концерта мы, конечно же, не усидели на места и попытались добраться до «дома Павлова». А как это сделать в незнакомом городе с отсутствующими указателями направлений и без навигатора? Я приблизительно представлял карту огромного Мариуполя. И мы поехали кратчайшей дорогой через те три моста, которые и должны были подготовить к разминированию морпехи 810 бригады. Один мост нам даже удалось проехать, лавируя между воронками на дорожном полотне и бредущими в обе стороны прохожими с тачками. Но в конце мост оказался перекрыт бетонными ограждениями, нам объяснили, что проезда нет, так как один мост всё ещё заминирован, а другой разрушен взрывами и стал непроезжим.
Пришлось искать местного жителя. И если бы не волевой характер Владимира Алексеевича, мы бы так и не добрались к искомому дому, а тем более не вернулись к началу концерта на площадь.
Так я оказался на месте гибели сына во второй раз.
Вы спросите, зачем мне надо было опять туда ехать? Первый раз я действительно неспеша обследовал руины дома со всех сторон, даже пытался сопоставить имеющееся видео, чтобы понять, где именно он погиб утром 13 марта. И казалось, что нашел. Но при встрече с однополчанами выяснилось – ошибся. Теперь я точно знал это место. Именно там мы и подобрали с дочкой пулемётную ленту, кобуру для пистолета (возможно, сына), патронный ящик, множество гильз. Первым делом я опять набрал землицы в крупнокалиберную гильзу. Но была у меня задумка, мучавшая с момента прошлого посещения, водрузить над зданием знамя Победы и флаг Бригады. Вот ещё и с этой целью мы стремились на улицу Граверную, д. 2.
Пришлось потратить время на поиски древка, порыться в кучах битого кирпича. Но и это препятствие мы преодолели. И вот на уровне второго этажа мне удается поставить оба флага. Я смотрю с этой верхней точки на место гибели сына, и мысленно беседую с ним и его однополчанами, повторяя про себя одни и те же слова из своего стихотворения: «Мариуполь НАШ!»
Позже нашёл интервью с морпехом 810 бригады, Героем России с позывным Струна. Он тоже рассказал про «Дом Павлова»: «Самый запомнившийся бой? – Разные были ситуации. Например, когда четверо суток просидели в одном доме в окружении. Это было в самом начале спецоперации, тогда ещё многого не знали и не умели, были очень самоуверенны. – О чем думали в тот момент? – Там шутили больше. Особенно в таких случаях, когда удар вражеского танка по дому… Мы его видим, но достать из РПГ не можем. Остаётся только шутить над «прилетами». В окружении были ребята из разных подразделений. В моменты отдыха сидели общались, обменивались номерами, приглашали друг друга в гости: «Да у меня там..» – «И у меня тоже дома это…» – «Приедешь – такое застолье устроим!» – «И я к тебе приеду».
По дороге в Ростов-на-Дону мы узнали, что наши войска оставили на Харьковском направлении сразу четыре города. Это стало главной темой обратной дороги. А ещё не преминул я высказать одному из присутствующих депутатов Думы РФ свои мысли о необходимости сохранения генофонда нации, особенно в такие трудные времена. Предложил создать государственный фонд криоконсервации биоматериала, куда в добровольном порядке воины могли бы сдать гарантию своего будущего потомства. За эти месяцы я не однажды слышал сетования вдов и родителей погибших, жалевших об отсутствие наследников. Да и сам я не отказался бы от такого посмертного чуда. Депутат долго молчал, но обещал посоветоваться с юристами и обдумать этот вопрос. Может и правда, удастся сдвинуть эту тему с мёртвой точки в сторону жизни.
Мариуполь, 10.09.2022. Автор с товарищем-односельчанином В.А. Луньковым у Дома Павлова
Вернусь в 30 сентября. Долгожданный для всех русских людей день воссоединения с Россией территорий бывшей Украины. Особенным это вымоленное и выстраданное событие стало для долготерпеливых жителей ЛДНР. Вряд ли было что-то подобное в мировой истории, чтобы восемь лет небольшая страна защищала своё право на национальный суверенитет, родной язык и историю, погибая на передовой и в тылу, мучаясь без воды, отопления, электричества и прочих «благ цивилизации». Я в этот день был в Севастополе, встречался с однополчанами сына. Как показатель общественной обстановки тех дней: по «Авторадио» в момент трансляции речи Президента РФ звучали пошленькие песенки, а сразу по окончании церемонии подписания документов о Единении были новости, где ни слова не сказали об этом ключевом событии дня. Дня, который в церковном календаре значится праздничным: мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Воистину по надежде даруется, по вере воздастся, по любви и плоды.
А теперь про однополчан хочу поговорить. Очень мало я рассказал о них. Встречаемся мы с ними в Севастополе всегда. Что это? Поминальный обед? (Так я назвал в итоге одно из стихотворений в книге «Отец солдата».) Можно и так сказать. Но ещё и разговор о прошлом, настоящем, будущем.
В настоящем – рапорта на новые контракты, ожидание долгожданных награждений орденами и медалями, поиски снаряжения и средств на него. В будущем чаще всего видится учёба, семья, служба – у одних, гражданка – у других. А пока мы обмываем медали «За отвагу», «Жукова» «Суворова», «За заслуги перед Отечеством»… Ждём, очень ждём вручения медали «За освобождение Мариуполя». Город этот стал сразу их Бородино, Сталинградом и Берлином вместе взятыми. Первые серьёзные бои и потери, первое ощущение бессилия помочь и вера в чудо при удачном спасении, даже обретением веры, когда все запертые от взрывов в «Тайфуне» 300-е в один голос начинают повторять за кем-то невидимым, да и незнакомым, в темноте слова из молитвочки Христовой, чтобы жизнь им Господь даровал. И он ДАРОВАЛ…
Я, как и другие родители погибших героев, регулярно встречаюсь с равнодушием чиновников. Порой кажется, что говорить об этом во время войны не ко времени. Но когда же об этом ещё рассказывать. Именно сейчас надо менять регламенты работ учреждений, сроки рассмотрения движения документов по инстанциям внутри Министерства Обороны, чтобы награды вручались хотя бы через месяц после подписания указа, денежное вознаграждение за фронтовые дни не откладывались на «после Победы», увековечивание памяти погибших было обязательным в каждом регионе, а родители просто согласовывали с властями как это правильнее сделать.
Дни моего очередного визита в Севастополь совпали со многими событиями. Например, оказались потеряны мои документы на выплаты за орден, а в банке, обслуживающем военных на территории Крыма, пришлось просидеть почти 4 часа, чтобы совершить наследственные действия.
В очередной раз меня поразила оторванность НАШЕГО Крыма от материковой сотовой связи, банковского обслуживания, медицинской помощи, почтовой связи.
Побывал я и на собрании родителей погибших матросов и офицеров ЧФ.
Очередной благотворительный фонд решил получить государственный грант, сославшись в документах на участие в его работе родственников погибших и показав основным направлением их поддержку.
Всё бы хорошо, да вот сразу же насторожили меня слова руководителя фонда о том, что увековечивать память героев надо только после победы, что служебные квартиры надо обязательно освобождать вдовам и т.д. Хотя абсолютно понятно, что государству было бы не сложно предоставить семьям погибших ипотеку под «нулевой» процент и переселять семьи в новые квартиры организовано. А сейчас родственники в понятном после потери близкого человека состоянии вынуждены бегать по банкам и пробовать оформить ипотеку на банковских условиях. Ой, по скольким вопросам им приходится пороги обивать!
Да разве это единственная проблема? Наличие горячей линии в Министерстве Обороны дело хорошее, но почему не начать срочно создавать специальные отделы психологов и чиновников при военкоматах по работе с семьями погибших, по работе с семьями воюющих и самими ранеными.
Читаю жалобы и истории из личного опыта в чате Совета матерей, вдов и сестёр. Такое ощущение, что ничего из месяца в месяц не меняется в их положении: задержка выплат, невозможность своевременно оформить бумаги для школ и детсадов и прочее, прочее.
Грустно и больно слышать каждый раз от чиновников различных ведомств, что всё-всё будет после окончания СВО, пока, мол, много других вопросов.
Не могу упомянуть, что в неофициальной беседе многие поддержали моё предложение организации поездок родственников к местам гибели близких. Поверьте, я испытал это на себе, очень это нужно любящему сердцу…
На этом фоне случайные впечатления от информационного пространства и окружающей жизни (просто через запятую): концерт Орбакайте в Крыму (не она ли была выпровожена со спектакля в Вахтанговском театре, потому что отказалась встать во время исполнения Гимна РФ в память о погибших воинах?!), спектакль по дневникам Фаины Раневской, и, жирным довеском к этой мелочовке, скандал с мисс Крым 2022. Можно пошутить по поводу «блондинки» не знавшей, конечно, что она поёт, но есть очень большие сомнения? И это в Крыму? Чего же удивляться, что в России опять вернулись на привычное место в сетке передач (а некоторые и не покидали её) фантастика, камеди клаб, квн и прочая «очень нужная» чушь (особенно грустно от того, что все эти остряки могли бы защищать Родину, вместо бессмысленного препровождения времени); на сайте «Триколор Кино и ТВ» (обратите внимание на смысл названия!) одни голливудские глупости и постоянная реклама самого сегодня нужного стране фильма «Цой» очень «патриотичного» режиссёра-бегунка. Не отстают и другие каналы…
Я ещё в поезде. И главная новость дня про обнаружение тела погибшего в июне летчика, комбрига вражеских ВВС. Что-то я не понимаю? Неужели все ведущие СМИ России «РИА Новости», «Известия», «Российская газета», а вслед за ними всякая мелочь, публикуя эту информацию, а некоторые еще и с фотографией, не понимают, насколько это неправильно? Риторический вопрос к орденоносным редакторам и редакциям… Это вы про кого столько пишете?
Почему бы им, например, не рассказать о гуманитарном писательской проекте, поддержанном издательством «Вече», газетой «Завтра» – «Буханка» для Донбасса»? Два поэта – Алексей Шорохов и Игорь Панин – взялись за это непростое дело и довели его до финала. И даже несколько (!) машин УАЗ-СГР уже успели передать Народной милиции Горловке»! Да еще привезли кучу разного снаряжения бойцам.
Хоть бы и не об этом проекте рассказали (конкуренты же!), так взяли бы у них интервью, пусть коротенькое, они бы рассказали о наших соотечественниках, которые по силам перечисляли свои средства. Знаю, что и курсанты филиала Академии РВСН из своей стипендии помогали. О, где же телевидение было? Где наши каналы? Почему имена таких удивительных людей не знает страна?
Наш поезд останавливается. Станция «Ростов-на-Дону». Я очень хорошо помню всё, связанное с этим городом: военный госпиталь, холодильники морга, цинк, груз двести, транспортный самолёт в Москву.
Стою у вагонного окна, поздняя осень в Ростов-на-Дону ещё не дошла, по-сентябрьски тепло, солнечно. В вагоне появляется женщина лет 30 с мальчиком. Конечно, я сразу вспомнил своего сына. Мы много ездили с ним в поездах. В те времена, хотя и постсоветские, на вагонах ещё были надписи «Горький – Ленинград». В ленинградском поезде Иван и сделал свои первые шаги в восемь с половиной месяцев… Резвым сын был с детства.
Слышу, что кто-то бегает вдоль купе по всему вагону. Это новый пассажир – мальчуган. При моём появлении он прячется в купе. Выглядывает в коридор его мама. Здороваюсь. Мальчугана зовут Вова. Родился он в Абакане. Мама, судя по всему, не жена военного, потому что счастливые, не беспокойные у неё глаза.
Всем бы матерям в России сейчас такие глаза…
А мальчонке я подарил брелок-якорёк, про себя проговорив «в память об Иване», вспомнив строки из стихотворения, написанного на вокзале в Симферополе о семье однополчанина и его детях:
Мне не жалко сыновьи машинки
сослуживца детишкам отдать,
жизнь у них – не из книжки картинка,
на войне им взрослеть и играть:
как отцы – моряки и морпехи
и в тельняшки с пелёнок вросли;
матерям, доложив об успехах
«город взят»… спят до завтра без сил.
Весь день с улыбкой и слезой смотрю я на шустрого мальчугана. Что его ждёт в будущем? Какое оно будет? Думаю о мире и счастье для него, отвечая на смски однополчан сына, ждущих доставки привезённой мною гуманитарки и объёмного пакета треугольников «Письмо солдату» от учеников подмосковного Нестеровского лицея, который с отличием окончил сын. А потом парни с передовой пришлют строгое видео на фоне побитого пулями и осколками БМП с благодарностью и роботизированными голосами (И это правильно… Впереди ещё есть много важных задач к выполнению!)
Очень мне хотелось пусть немногим, но помочь ребятам на передовой: хотя понимаю, что привезённых тридцати килограммов продуктов и нескольких комплектов теплого белья хватит им ненадолго… Они отказывались от постоянно предлагаемой мною помощи, но в ноябре, видимо, что-то изменилось, а может, как всегда неожиданно для чиновников, началась зима.
На дворе середина декабря 2022 года… Именины Андреев зимних, названных по святцам в память апостола Андрея Первозванного. Десять месяцев СВО на исходе…
Отправляю по России друзьям новую книгу «Отец солдата». Читаю рецензию на неё в «Литературной газете». Готовлю свою машину для отправки разведчикам на фронт.
Скоро Никола Зимний и финал года. Каким будет 2023 год? Почему-то не думаю об этом вообще. 2022 год приучил жить днём нынешним, его молитвами, упованиями, свершениями.
Декабрь 2022 года
Борис ЛУКИН
Читать Часть первую
Читать Часть вторую
Читать Часть третью
